Зеркальная месть

— Я же учительницей физики хотела стать. Не доучилась. Но закон Ома еще помню. И вот тут, — Ольга по-хозяйски разводит руки, демонстрируя богатство павильона, — меня ценят. Я не ворую, и объяснить могу. Ты знаешь, что медный провод лучше алюминиевого? А почему?.. Сопротивление разное.

Ольга вновь плещет себе в стакан, а я спешу спросить:

— Вы помните, что произошло в тот день с моей мамой?

— Мы жили в этом же доме. Мне двенадцать было. Я видела, как выносили тела. И тебя видела. Маленькую. — Она выпивает, закусывает конфеткой и по-дружески двигает мой стакан: — Ты давай, чего?

Не желая спорить, я подношу к губам коричневую жидкость с грубым запахом спирта.

— Сашку арестовали, был суд. — Ольга от огорчения мотает головой. — Такой позор для семьи, люди пальцем показывают — и мы уехали в Казахстан. Отец наш всегда это дело любил, а там совсем с катушек сошел, запил по-черному. Мать его сдерживала, а когда схоронила, то и сама… Это у нас семейное. Сашка тоже по пьянке погорел. Только я держусь. Эх! Ну что, по чуть-чуть?

Я для видимости поднимаю стакан, Ольга выпивает, крякает в кулак и разворачивает очередную конфету. Видимо, это ее привычная закуска.

— Когда Союз распался, и казахи отделились, я вернулась в Валяпинск. Помыкалась несколько лет на родине, а потом знакомый сюда сманил. В Москве всегда есть работа. Я на этом рынке лет десять уже.

— Какая она была, Светлана Портнова?

— Твоя мать, что ль? Красивая, светловолосая. Ну и одевалась прилично. Правда, это уже потом, когда в универмаге работала. А нашему Сашке она всегда нравилась — не сомневайся. Он пробовал за ней ухаживать, но в школе были и другие мальчики. После окончания многие поступили в институты, разъехались, и шансы моего брата возросли. Он встречал ее после работы, я видела пару раз. А потом у Светки живот стал расти. Зимой под пальто не замечали, а как весна началась — пошли языком чесать. Потом еще суд у нее был — условно дали. Мамка трясла Сашку: ты настрогал?! А он молчал и злился.

— И что? Признал ваш брат… девочку? — Я злюсь, но продолжаю говорить о себе, как о посторонней.

— Матери он ничего не сказал, а к Светке подкатывал. Да все со скандалом.

— Он выпивал?

— На медеплавильный устроился, а там все пьют. А что, здоровье так и так угробишь.

— Как же так получилось, что он ее… Что ваш брат пошел на убийство?

— Вот, что я тебе скажу! — Ольга отшвыривает накладные со стола и придвигается ко мне. — Не убивал Сашка твою мамку. Я поначалу тоже как все думала — убийца. А потом, когда вернулась в Валяпинск, я встретила Витьку Брагина.

— Кто он? — я в нетерпении подгоняю Ольгу, взявшуюся за бутылку.

— Мой одноклассник. Давай, за одноклассников, что ли? Иных уж нет, а те далече.

Она выпивает, а я пребываю в полном недоумении.

— При чем тут Витька?

— Какой Витька? — пялится на меня захмелевшая женщина. — А-а, Брагин. Шустрый был в школе, хулиганистый. А увидела я его в милицейской форме. Представляешь? Так всегда, из хулиганов либо в колонию, либо в милицию.

— Что он сказал?

— Витька меня первый узнал. Не мудрено, правда, он проверил мои документы. Понимаешь, праздник какай-то был, я перебрала, а на нем форма — орден, медали.

— Как он связан с убийством Портновой?

— Ах, да! Витька Брагин видел, как нож Сашке подбросили. Понимаешь?

— Подбросили? Кто?

— Да не разглядел он! И какая разница, Сашки-то нашего уже нет. И твоих тоже. Слушай, мы так их и не помянули. Три души, три души загубили! О, господи, как вспомню… — Ольга наполняет свой стакан остатками конька и показывает мне: — Не чокаясь. Пусть земля им будет пухом.

Она заглатывает алкоголь и окончательно пьянеет.

— А вот мы с тобой выжили. И что? У тебя жизнь удалась?.. У меня — ни хрена!

— Подождите, у вас осталась фотография Светланы Портновой?

— Да откуда! Она мне чё, подружка!

— Может, вместе с братом? Они же вместе учились, дружили.

— Учились. — На пьяном лице Ольги мелькает какая-то мысль. — Еще выпьем? Сбегаешь?

— Я заплачу. Заплачу за фотографию. — Я показываю тысячу, потом добавляю еще одну.

— Кажется, у меня осталась его выпускная фотография. Там, где весь класс в кружочках. А Светка училась в одном классе с Сашкой.

— Где фотография?

При виде третьей тысячной купюры в моей руке Ольга немного трезвеет.

— Пятерку дашь?

— Где фотография?

— Должна быть в чемодане.

— Поехали.

— Зачем ехать. Я в бытовке живу, тут на рынке.

Мы выходим из павильона на мороз и двигаемся вдоль закрытых рядов. Ольга торопливо объясняет.

— Я не бомжиха, могу и комнату снять. Но тут дешевле, и всё под боком. И работа, и жилье, и выпивка, и мужик, если приспичит. У нас тут фотомоделью быть не надо — только помани. Такие ненасытные есть. Ух!

Мы сворачиваем и оказываемся около длинного ряда контейнеров, стоящих друг на друге.

— Давай деньги, — требует моя спутница.

— Неси фото.

Ольга кривится от недовольства и заходит в один из контейнеров. Я жду. Мимо проходят азиатские парни, останавливаются и с животным интересом косятся на меня. «Только попытайтесь. Я сегодня очень злая». Парни бухтят что-то на своем и уходят.

Появляется возбужденная Ольга.