Зеркальное время

Они означают, что он никогда больше не вернется.

Когда Юлиан это понял, его охватила глубокая, бес­конечная тоска. Все уверения адвоката, что отец жив, что он находится в надежном месте, не утешали его. Он понял, что никогда больше его не увидит, а если так, то какая разница, умер он или просто исчез на все времена? Конечно, ему легче было знать, что отец не пострадал от встречи с созданиями тьмы, но вместе с тем он чувствовал себя обманутым и брошенным в беде.

Он встал и сунул конверт в карман халата. Конечно, он прочтет это письмо, но не здесь, а в своей палате, где ему никто не помешает.

Когда он вернулся в палату, уже смеркалось. Осколки были убраны, но новое зеркало, к великому облегчению Юлиана, не повесили, а медсестра во время его отсутствия принесла ему ужин. Он стоял еще теплый, но у Юлиана не было аппетита, хотя он давно ничего не ел.

Мальчик вынул из кармана письмо. Но еще до того, как распечатать его, он заметил, как в палате внезапно потемнело. Юлиан встал, включил свет и потом присел на стул около своей кровати. Снова взял письмо, но и на сей раз не вскрыл, потому что взгляд его скользнул по окну.

Яркий неоновый свет над его кроватью превратил оконное стекло в зеркало.

Он увидел в нем отражение своей кровати, двери, скромной больничной обстановки и себя самого, а по­зади — позади? — нет, внутри собственного своего отра­жения он увидел еще один, призрачный силуэт!

Он медленно поднялся и направился туда. Его отра­жение и отражение его призрачного спутника послушно повторили все эти движения.

Стекло было таким холодным, что он ощутил этот холод еще прежде, чем прикоснулся к нему. Кончики пальцев зеркального двойника соединились с его собст­венными, и озноб в пальцах заставил Юлиана вздрогнуть. Призрачный его двойник тоже выпрямил пальцы, но они не совпали с кончиками их зеркального отражения, они...

И тут он наконец понял и от облегчения чуть не рассмеялся.

В окне были двойные стекла, значит, было и два зеркальных отражения, которые накладывались одно на другое, но не совпадали полностью.

Но тревога не оставляла его. Какой бы смешной ни показалась ему эта ошибка, стало окончательно ясно, в каком он жалком состоянии. Если эта умопомрачительная история не прояснится, он неминуемо лишится рассудка. В третий раз он взял в руки письмо и наконец распечатал его.

Сургуч раскрошился в его пальцах в пыль. Видимо, очень старый сургуч. Лист бумаги был исписан мелким почерком, Юлиан без труда узнал руку отца, но буквы так выцвели, что с трудом поддавались чтению.

Мой дорогой сын! — прочитал Юлиан. Какое странное, непривычное обращение, если учесть, что отношения у них с отцом были сердечные, почти приятельские. Со смутным беспокойством Юлиан продолжил чтение.

Поскольку ты держишь в руках это письмо, значит, мне удалось ускользнуть от существ из промежуточного мира. Таким образом, ты можешь быть спокоен за меня. Я, со своей стороны, тоже убежден, что ты и твой молодой друг целы и невредимы.

Как ты уже знаешь, я отдал моему адвокату распо­ряжение печься о твоем благополучии. Он оградит тебя от всех официальных органов, а также поддержит тебя во всех остальных вопросах. Как ты уже мог убедиться, твое будущее — по крайней мере материальное — обес­печено. Мое единственное пожелание — не приказ — со­стоит в том, чтобы ты закончил свою школу и затем получил хорошее образование в соответствии с твоими наклонностями и талантами.

Юлиан в растерянности прервал чтение. Что за стран­ный язык? Почерк, без всякого сомнения, отцовский. Но откуда эти напыщенные обороты? Очень, очень все это странно.

Могу себе представить, сколько вопросов теснится у тебя в голове. Когда мы виделись последний раз, я обещал тебе на все эти вопросы ответить. К сожалению, я не могу исполнить свое обещание, поскольку на это не ос­тается времени; к тому же я, по зрелом размышлении, пришел к выводу, что для тебя же будет спокойнее не знать, что на самом деле произошло в этот вечер.