Зеркальное время

Внезапно он сделал движение обеими руками, вос­кликнул одно-единственное громоподобное слово и бы­стро повернулся кругом, сбросив при этом свою накидку. Плащ, кружась, опустился на пол, словно крыло гигант­ской черной птицы, и когда отец закончил свой круговой оборот, он оказался вовсе не во фраке, в котором вышел на сцену, а в костюме, напоминающем наряд Гордона: клетчатые бриджи до колен, жилетка и плоская кепка, к тому же белые гетры и тяжелые ботинки по щиколотки — законченный образ из фильма о Шерлоке Холмсе.

— Нет! — в ужасе крикнул Юлиан. — Не делай этого!

Но отец не слышал его слов. Быстро, однако без спешки он взял в руки «дипломат», повернулся — и ступил в зеркало!

Он не просто исчез. Его фигура погрузилась в по­верхность зеркала, как в озеро из ртути. Какое-то время он был еще виден посреди кипящего пламени, окутанный, как в плащ, ярко пылающим огнем. Он исчезал, как тень, постепенно растворяясь в адском пламени.

— Нет! — крикнул Юлиан и сорвался с места. Рефельс вскочил за ним, опрокинув стул, оба полицейских тоже шагнули к сцене.

Между тем к зеркалу приблизился и Гордон. Он шел не особенно быстро, однако было ясно, что он достигнет его намного раньше, чем кто-нибудь успеет помешать ему. За полшага до зеркала он обернулся. Взгляд его почти насмешливо скользнул по обоим полицейским и затем устремился на Юлиана. Что-то похожее на состра­дание и глубокое сожаление появилось в его глазах.

Но Юлиан продолжал бежать. Он был всего в трех или четырех метрах от Гордона и зеркала, но знал, что ему не успеть.

Гордон махнул ему на прощанье рукой, вступил в зеркало и исчез. Юлиан, запыхавшись, добежал до сцены и остановился. В растерянности он смотрел на огромный кусок стекла. Отсюда ему был слышен треск пламени, он ощущал лицом жар, пахло горелым деревом и горячим металлом.

Зрители у него за спиной подняли крик. Началась паника. Краем глаза Юлиан увидел, как старший поли­цейский споткнулся о стул и упал, а его товарищ на бегу изменил направление и ринулся к ящику, в котором, собственно говоря, и должны были сейчас очутиться Гордон и отец Юлиана. Он решительно дернул крышку ящика.

Это была чистая удача, что он остался цел и невредим.

Из ящика полыхнул столб пламени. Вскрикнув, по­лицейский отпрянул назад и закрыл лицо руками. Пы­лающий столб достиг потолка, и тотчас загорелось дерево и часть декораций.

Мысли Юлиана закрутились вихрем. Что-то надо сде­лать! Еще несколько секунд, и Рефельс с полицейским догонят его, и тогда он потеряет последний шанс когда-нибудь увидеть отца. Мальчик знал, что если потеряет его сейчас, то уже навсегда.

Теперь из зеркала, змеясь, вырывались языки пламени, жар был так велик, что у Юлиана перехватило дыхание. Гром за стенами дома гремел, как артиллерийская ка­нонада, и под ногами содрогался пол. Черный чад наполнял воздух, среди зрителей творилась уже форменная паника. Юлиан отвернул лицо от огня и ринулся в зеркало.

Он не почувствовал ни преграды, ни даже прикос­новения, никакого жара окружавшего его пламени, но он увидел...

Это ужасное зрелище длилось лишь то время, пока Юлиан совершал прыжок сквозь зеркало, меньше секунды, но этот крохотный временной отрезок, казалось, никогда не кончится.

Он видел ярмарочную площадь, но вся она превра­тилась в море пламени. Палатки, будки, павильоны пылали ярким огнем, и над всем этим бушевала чудовищная буря. Однако ни ураган, ни ливень не могли погасить пламя, а, казалось, напротив, только прибавляли огню ярости. Повсюду в панике метались люди и животные.

Колесо обозрения тоже было охвачено пламенем, хоть и состояло целиком из железа и стали. По жестокой прихоти судьбы оно все еще продолжало крутиться, раз­брасывая по касательной куски пламени и горящие об­ломки. Оно тряслось и дрожало, и казалось, сейчас рухнет и размозжит под собой все, что еще не сгорело.

Но прежде, чем это случилось, видение погасло, и Юлиан, падая, очутился внутри небольшого балагана, освещенного керосиновой лампой. Он не успел встать, как что-то рухнуло на него сверху. Это был Рефельс.

Юлиан, кряхтя, выбрался из-под репортера и отполз в сторонку. Вполне могло случиться, что еще кто-нибудь прилетит...

— Где мы? — спросил Рефельс. — Что с нами?

Юлиан пропустил его вопросы мимо ушей, с трудом поднялся на ноги и ринулся к выходу из палатки. Его отец и Гордон! Они опередили его всего на несколько мгновений, но если он их сейчас упустит, все пропало. Он выбежал наружу, отчаянно огляделся и заметил обоих в конце переулка, сворачивающих за угол.

Юлиан не особенно удивился, заметив, что это ока­залась все та же знакомая ему ярмарка. Буря с ливнем закончилась. Большинство павильонов опять были от­крыты и освещены, а между павильонами слонялось на удивление много публики, которая... Юлиан остановился, как громом пораженный, когда до него дошло. Все эти люди были одеты так же старомодно, как Гордон и его отец!