Зеркальный лабиринт мести

Ну, а мертвой обезьяне, если уж на то пошло, было все равно, что произойдет с ее тельцем, в конце концов, когда-то несчастных животных убивали, а из шкур делали чучела. Ну, или аксессуары для богатых дам и господ из Европы и Америки.

А теперь бедная обезьянка была использована в качестве орудия мести — его мести!

И это, как он постоянно твердил себе, было только самое начало.

Ибо, конечно, Ирдышин и не представлял, что это вообще-то никакая не симфония ужаса, если переходить на избитые штампы, а всего лишь увертюра к ней. Увертюра короткая и запоминающаяся, однако, как и надлежит увертюре, являющаяся всего лишь прологом к основному действию драмы.

Драмы, центральным действующим лицом в которой был Олег Петрович Ирдышин. Но, конечно же, не только он.

Ибо за преступления, даже давние, придется рано или поздно платить — сполна. Собственной кровью… И если бы только собственной…

Но Ирдышин об этом не подозревал — во всяком случае, пока не подозревал. Рано или поздно он поймет, что за игра в самом разгаре, игра, в которой ставка — жизнь. Точнее, даже несколько жизней. Вернее, конечно же, смертей…

Да, у него было очень много времени, чтобы задуматься над смыслом мести. И над тем, стоит ли вообще мстить человеку, который разрушил его жизнь и убил его маму. И который стал героем его ночных кошмаров.

Вереницы одинаковых дней и полных ужаса ночей служили для того, чтобы найти ответ на этот вопрос. На вопрос жизни и смерти. Да, он ведь чуть не покончил с собой, причем несколько раз.

И в последний раз попытка почти удалась… Он был идиот, полный идиот, если рассуждать с позиции сегодняшнего дня. Хлюпик и трус, да, таким он был тогда, в те страшные годы…

Но они остались позади. Ибо, чудом выжив, он понял, что нашел неправильный ответ на главный вопрос. Ведь это в самом деле был вопрос жизни и смерти — только не его собственной, а его врага…

А его врагом был Олег Петрович Ирдышин. Монстр из его ночных кошмаров. Убийца его матери…

И все то, что сжимало его сердце, не позволяя вздохнуть полной грудью, то, что сводило с ума, заставляя ночи напролет лежать, скрючившись в постели, то, что не позволяло ему спать с открытой дверью, то, что почти загнало его в могилу, вдруг рассеялось и улетучилось — без малейшего остатка.

Он помнил тот день, когда сумел наконец вздохнуть полной грудью. Когда, поняв, что, едва не лишившись собственной жизни, чуть было своими руками не подписал индульгенцию врагу. Монстру…

Тот, конечно, и не подозревал, что где-то на белом свете живет человек, который желает отомстить ему. Ведь Ирдышин резко пошел в гору, стал не только богатым и знаменитым, а очень богатым и знаменитым. И вновь и вновь прибегал к преступлениям в целях личного обогащения.

Хотя этому монстру требовались не деньги, вернее, не только деньги, а в первую очередь власть, так же, как в истории с мамой. Ибо он убил ее — хладнокровно и жестоко. А ведь мог бы спасти. Мог бы, но не стал этого делать… Ибо тогда бы под ударом оказался он сам. А этого монстр допускать не желал.

И вдруг все стало кристально ясным: в ту роковую ночь умереть должен был именно он, монстр, а не мама. Если бы это произошло, все развивалось бы совершенно по иному сюжету.

Если бы…

Но он прекрасно понимал, что история не терпит сослагательного наклонения — ни мировая, ни история отдельно взятого человека. То есть его самого.

Однако и эта мысль четко отпечаталась в его голове в ту ночь, когда попытка суицида едва не увенчалась успехом, он ведь сейчас может творить историю — как мировую, так и отдельно взятого человека. И не только себя. Но и историю монстра.

Историю его жизни и смерти…

Да, не зря он все же едва не отправился в ту ночь на тот свет, хотя и не верил в существование «того света». Только идиот мог рассчитывать, что после смерти его на бесконечной, залитой приятным светом равнине встретит любимая мать и виляющий хвостом пес из детства.

В ад он, соответственно, тоже не верил. Но верил, что демоны существуют — конечно, не те, мифические, проповедуемые разного толка церквями и религиозными культами.

Ад — это другие, как верно заметил какой-то шибко умный, давно дохлый писатель. А для него самого адом был он — враг и монстр…

И, ликвидировав его, он мог уничтожить какую-то часть зла в этом недобром мире. Да, в ту ночь он много что понял и обдумал.

Но понадобились годы, чтобы прийти к осуществлению плана. На каком-то этапе он уже отчаялся, но потом вдруг повезло. Да, конечно, это ведь было так просто: монстр совершил много преступлений, и покарать его хотели и другие.

Так зачем рассматривать людей, которые мучаются своими страхами, в качестве конкурентов, не проще ли объединить усилия?

Но это была его месть и его план. И его план, как он убеждался с каждым часом, был безупречен.