Зеркальный паук

– Ты с ума сошел?! – всполошился Давыдов. – Ты выдашь нас психопатке!

– Место, на котором мы стоим, просматривается из всех комнат.

– Так давай уйдем отсюда! Ты ненормальный! Ты всю нашу семью погубить хочешь?! Ведь если я умру, это будет конец! Сначала папа, потом Лиза, и теперь я… Полиция уже едет, давай дождемся снаружи!

Давыдов продолжал испуганно причитать, и раньше Ян просто игнорировал бы его, а теперь вот не мог. Что-то в словах его спутника кольнуло следователя, как неожиданно и больно колет булавка, забытая в одежде. Как будто слова, ничего не значащие сами по себе, указали на начало путеводной нити. Потяни за нее – и она приведет тебя к ответам, которые ты давно искал.

Яну вдруг показалось, что он видит кадры на пленке, со щелчком сменяющие друг друга. Тем, кто привык к цифровой записи и ничего другого не знал, не понять, а вот Ян еще помнил. И теперь эта пленка и эти щелчки были в его сознании, перекрывая все остальное.

Щелк.

Сначала папа, потом Лиза, и теперь я… Это неправильный порядок. Ни при каком раскладе. Григорий вообще не должен был знать, что его отец умирает! Вряд ли Давыдов-старший решился бы рассказать ему об этом в такой момент, когда они оба переживают чудовищное горе. Но даже если так, даже если Данил осмелился на это, потому что у него не осталось иного выбора, перечисление должно быть другим. Сначала Лиза, потом папа, теперь я. Человеческий мозг выстраивает события в том порядке, в каком узнал о них. В этом случае иначе и быть не может, потому что Данил Давыдов еще жив, нет никакой причины ставить его перед Лизой… Кроме одной: Григорий давно уже знал о его болезни и с тех пор считал отца условно мертвым.

Щелк.

Он прорывался на место гибели сестры с такой болезненной яростью, на которую и более близкие родственники порой неспособны. Он рыдал, унижался, казалось, что он в истерике. Его пожалели, с ним были слишком мягки, а он обнимал мертвую Лизу, да и вообще хватал все подряд. Когда на месте преступления нашли его отпечатки пальцев, никто не удивился. Потому что никто не помнил, каких предметов он успел коснуться! Возможно, его отпечатки нашли и на тех вещах, к которым он тем утром не подходил. Но кто же скажет наверняка? Давыдов – не дурак, своей театральной истерикой он обеспечил себе идеальное прикрытие на случай, если не успел стереть все отпечатки пальцев с места преступления.

Щелк.

Он говорил нужные слова в нужное время. Это он первым подтолкнул следствие к Антону Мотылеву. И он представил его куда более страшным чудовищем, чем позже сделала это Майя! Григорий совершенно точно знал, кто должен казаться убийцей, и в ходе допроса он продемонстрировал лучшую актерскую игру, чем во время рыданий над трупом сестры.

Щелк.

Дело было поспешно закрыто во многом из-за давления семьи Давыдовых. Григорий утверждал, что это все его отец и что он пытался помешать ему. Но пытался ли на самом деле? Или, напротив, подстрекал, давил на рану, не давал умирающему старику успокоиться? Действовал с самого начала Григорий – но руками отца. Или, быть может, его отец все знал? Данил Давыдов – не дурак, он мог догадаться… Но вместо того, чтобы мстить за любимую дочь, он предпочел защитить единственного оставшегося ребенка. Даже если этот ребенок – монстр. Выбирать уже не приходится! Григорий сейчас сказал, что семья должна выжить… Возможно, он уже слышал об этом от своего отца.

Щелк.

Лиза и ее подруги знали Григория. Они доверяли ему. Он вполне мог войти в дом тем вечером, его бы пустили. И он проделал все, что, как предполагал Ян, делала Майя – с хлороформом и нападениями. Ему даже проще было совершить все это, он физически сильнее. Он обездвижил своих жертв и привел мрачный приговор в исполнение. Но так было нужно, в преступлении не было страсти, всех жертв Григорий убил примерно с одинаковой методичностью. Вот она – та странность, которую Ян заметил еще при осмотре тел!

Григорий всегда был рядом. Такой добрый, любящий брат! Он стремился узнать каждый шаг следствия. Он говорил, что хочет помочь. А чего он хотел на самом деле? Помочь – или убедиться, что его план развивается как надо?

Сначала у него и правда все получалось. Версия с Антоном Мотылевым выглядела вполне правдоподобной, а сам Мотылев уже не мог оправдаться. У Григория все вышло бы, если бы Ян не уперся. Когда Давыдов-младший сообразил, что унять следователя будет не так просто, как его менее внимательных коллег, он притворился добровольным помощником и главным союзником. «Я дам тебе все ресурсы, ты только докладывай мне, на каком ты этапе пути!» – ага, конечно! Ян пока не представлял, как Григорий узнал про версию с Майей и утреннюю встречу в клубе. Но для того, кто намеренно следил за следователем, это было бы не так сложно.