Зеркальный вор

— Слушай, ты, кретин тормознутый, — говорит Альбедо, вновь поворачивая голову влево. — Когда я в следующий раз скажу «поехали», ты просто выполняй, без гребаных сомнений. Ну вот, теперь они и слева поперли сплошняком…

Кёртис отстегивает замок ремня, одновременно снимая ногу с тормоза и хватаясь за ручку двери. «Меркурий» тотчас выкатывается на перекресток, озаряемый желтыми светофорными вспышками; мокрые семейные трусы Кёртиса противно липнут к бедрам. Его левая нога уже повисает над асфальтом; одновременно слышатся сдавленный вопль Альбедо, визг тормозов, протяжный гудок грузовика, а потом все эти звуки подавляет грохот выстрела. Пуля разрывает рукав его куртки и впивается в дверь — судя по звуку, застревая между двумя слоями стали, — а еще через миг Кёртис летит на движущийся под ним асфальт, осыпаемый стеклом от окна и серебристыми осколками бокового зеркала после второго выстрела и освещаемый фарами надвигающихся машин. Он успевает перекатиться, чтобы не угодить под заднее колесо «меркурия», и уже начинает вставать на ноги, когда в него врезается едущий слева пикап «тойота».

Он складывается пополам на капоте и быстро скользит к ветровому стеклу. Теперь все вокруг погружено в тишину. Его руки и ноги налиты тяжестью, и они закручиваются в противоположные стороны, выжимая его, как мокрое полотенце. Альбедо продолжает стрелять — он ощущает воздушные волны от пролетающих рядом пуль. Стекло пикапа покрывается паутиной трещин при столкновении с Кёртисом, а он уже снова в воздухе, вращаясь сразу вокруг нескольких осей, как мяч при неуклюжем дальнем броске. Третий выстрел. Четвертый. Левая рука Кёртиса ударяется обо что-то твердое и гладкое. Он падает в кузов пикапа и врезается в закрытый задний борт. Пятую пулю он поймал. Перед глазами сплошная круговерть, но еще через миг картина восстанавливается. Кёртис распластан навзничь на полиуретановом покрытии, глядя на дорогу. Снова сломан. Однако еще жив. В кулаке зажат пойманный кусочек свинца.

Скрежет сминаемого и раздираемого металла врывается в уши Кёртиса, и на секунду обзор ему закрывает цементовоз. А когда тот проносится мимо, он видит «меркурий», который поднят вертикально и вращается волчком, балансируя на широком переднем бампере. Его задняя часть, в которую пришелся удар грузовика, сплющена и выгнута дугой, в результате чего Альбедова тачка сейчас напоминает танцующий вопросительный знак. По мере кружения этот знак смещается к краю дороги; затем распахивается искореженный багажник — и оттуда вылетает мертвый Аргос. Окровавленная пленка, в которую он был завернут, разматывается как свиток, и тело падает на асфальт уже полностью раскрытым. «Меркурий», продолжая кружиться, достигает барьера, со скрежетом наклоняется — и только теперь на сцене возникает Альбедо, длинной какашкой выскальзывающий из лобового проема с очумелым выражением на бледной физиономии. Машина начинает переваливаться через барьер, но еще до ее исчезновения за краем обрыва Альбедо пролетает над серебристой «V» на капоте и впечатывается в асфальт, причем его ноги поперек полосы разметки оказываются скрещенными на этакий безмятежно-легкомысленный манер. Он по-прежнему держит в правой руке револьвер и все еще дышит, но обильное истечение жидкости из ушей и носа убеждают Кёртиса в том, что с ним покончено.

Удара машины о землю не слышно, но через минуту в той стороне поднимается столб черного дыма, застилающий пейзаж долины, а вскоре начинают мелькать и языки пламени. Кёртис пробует пошевелиться, но безрезультатно. Теперь нет сомнений в том, что он пострадал очень серьезно, и это даже хорошо: он как бы вернулся в привычное состояние, впервые за несколько лет. Кости переломаны. А позвоночник, может, и уцелел: по крайней мере, он ощущает болевые сигналы, которые поступают с разных концов тела в мозг и стремительно усиливаются. Скоро станет невмоготу, но к тому времени он уже, наверное, отключится. Мертвенное забытье ему знакомо; и сейчас он пытается вспомнить его, как старый телефонный номер.

Он поймал последнюю пулю: ту самую, которая теперь не достанется Стэнли. Этого он и хотел. Он чувствует ее гладкую поверхность в своем кулаке и пытается разжать пальцы, чтобы на нее взглянуть. Даже столь слабое движение вызывает новый приступ боли, но понемногу кулак разжимается, и на лице Кёртиса появляется улыбка. С ладони на него взирает его собственный, немигающий серый глаз.

К тому времени, как пламя добирается до бензобака «меркурия» и над пустыней распускается оранжевый цветок взрыва, Кёртис не видит уже ничего, но ощущает жар закрытыми веками и представляет себе этот яркий цветок стремительно растущим, а потом превращающимся в черный гриб. Тепло огня действует на него успокоительно. И он погружается в сон.

58