Зеркальный вор

Они доходят до пересечения авеню с улицей поменьше. Стэнли вглядывается в таблички на угловом доме: Кордова-корт с одной стороны и Риальто-авеню с другой. Они всего лишь в квартале от Виндворда, но этот район кажется более мирным и патриархальным. Примерно половина домов освещена изнутри — некоторые лишь мерцающим голубоватым светом экранов. Где-то справа звучит спокойный мелодичный джаз. Из открытого окна доносится негромкий женский смех.

— Кстати, это был чертовски сильный ход, — говорит Стэнли, — зажать его голову под мышкой. Толково сработано.

— Тебе понравилось?

— Нет, я прикалываюсь, — говорит Стэнли. — Ты называешь такие похвалы сарказмом. Братишка, тебе надо научиться хотя бы простейшим приемам драки.

Клаудио готовится возразить, когда сзади раздается топот и затем лай с подвывом — жуткий, получеловеческий, напоминающий завывание гончих в киношных сценах охоты. Стэнли и Клаудио срываются с места и мчатся через неухоженные лужайки перед домами; при этом поле зрения Стэнли сужается, превращаясь в туннель, залитый белым светом, а топот собственных ног звучит гулко, как будто он слышит его через приставленную к уху жестянку из-под кофе. Кордова-корт загибается вправо, но Стэнли продолжает бег прямо, к темному кособокому коттеджу, успев дернуть Клаудио за рукав и оглянуться для проверки, не появились ли из-за угла «псы». Тех пока не видно.

Левее коттеджа виден заборчик из гнилых досок, скрепленных проволокой. Стэнли с разбега прыгает через него, но запинается и падает в бурьян; колени утопают в рыхлой земле, а плечо с хрустом сминает тонкую трельяжную решетку. Следом за ним — с грацией антилопы — барьер берет Клаудио и ловко приземляется на обе ноги, но Стэнли сразу хватает его за лодыжку и также валит на землю.

С улицы снова доносится вой: враги приближаются, численность их неизвестна. Стэнли наваливается на Клаудио и зажимает ему рот ладонью. Вскоре он слышит, как «псы», тихо переговариваясь, прочесывают ближайшие дворы. Грудь Клаудио поднимается и опускается равномерно, контрастируя с хриплым прерывистым дыханием и бешеным сердцебиением Стэнли.

На крыльце соседнего дома загорается лампочка, сгущая тени в саду и освещая двух «псов», крадущихся вдоль давно не стриженной самшитовой изгороди. Скрипит дверь, и мужской голос спрашивает:

— Эй, кто там бродит?

Трещат кусты: «псы» уходят обратно к дороге. Остается пролежать тихо еще несколько минут, и дело в шляпе. Стэнли делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. А когда он вновь наполняет легкие воздухом, тот приносит множество запахов, которые ему хорошо знакомы, но определить которые по отдельности он не в состоянии: розмарин, чеснок, хрен, мята, лимонная вербена, а также примятые их телами стебли томатов и сорняков. Вместо этих названий Стэнли приходят в голову кулинарные ассоциации: бабушка жарит картофельные блинчики, мама нарезает кубиками мясо ягненка, соседская женщина, чье имя он позабыл, готовит в кастрюльке томатный соус, а напоследок видятся руки деда с горькими травами на еврейскую Пасху. Такое чувство, будто этот клочок земли, отделенный всем пространством континента от места его рождения, опознает Стэнли и принимает его как родного. «Добро пожаловать, — говорит эта земля, — мы все тебя заждались».

Стэнли испытывает такой прилив радости и спокойной уверенности, что ему приходится вонзить зубы в лацкан пиджака Клаудио, чтобы не рассмеяться или не завопить. Черные глаза Клаудио удивленно расширяются, но он не произносит ни слова. Вместо этого проводит рукой по щеке Стэнли и по его спутанным волосам, а затем поудобнее укладывает его голову чуть повыше своего нагрудного кармашка. Стэнли чувствует его теплую шею своим лбом, липким от пота и росы. И так они лежат еще долгое время после того, как становится ясно, что опасность миновала.

17

Следующая неделя приносит дожди, которые смывают остатки февраля с прибрежных улиц. Стэнли и Клаудио почти все время проводят под одеялами в своем логове, разгоняя скуку чтением книг и журналов, для утепления сваленных у них в ногах. Клаудио просматривает кипу глянцевых изданий, которые Стэнли украл для него с уличного стенда на Маркет-стрит, — «Фотоигра», «Современный экран», «Зеркало кино», — то и дело совершая для себя маленькие открытия:

— Оказывается, Табу Хантеру подбирает роли тот же агент, который работает с Роком Хадсоном. И с Рори Кэлхуном. Готов поспорить, все их имена ненастоящие.

Стэнли читает «Зеркального вора». Книга состоит из отдельных стихотворений, но все они сводятся к единому сюжету: алхимик и шпион по имени Гривано крадет магическое зеркало и спасается от преследователей на улицах загадочного, наводненного призраками города. Стэнли давно уже перестал ломать голову над этой историей. В лучшем случае это просто игра авторской фантазии, а в худшем — средство маскировки, скрывающее потаенный смысл книги, какой-то великий секрет, в ней зашифрованный. Он уверен, что такое нагромождение туманных намеков не может быть случайным.