Зеркало

Дед с женой только что переехали из своей, вернее, Хаиной мюнхенской квартиры в новый дом. Дом они купили двухэтажный, вместительный, с прелестным уютным садом – ради вас завел, сказал родным дед, мне такой большой не нужен. Жили теперь они с Хаей на синем озере в маленьком городишке Берг, совсем близко от Мюнхена, минутах в 15–20 по автобану, дышали воздухом, смотрели на красивое и ловили рыбу, которую сразу же и отпускали. Когда наезжала родня из Москвы, дед старался – заранее заказывал билеты в оперу или на балет, хотя не любил ни то ни другое, сам водил девочек по магазинам и ресторанам, а на выходные всем кагалом отправлялись в Гармиш-Партенкирхен, вставали, не разбирая возраста, на горные лыжи и гоняли, подставляя лицо солнцу и ветру. Отъедались за месяц на немецких харчах, наговаривались на год вперед, закупались необходимым – брали джинсы и другую менее нужную одежду, технику и главное – модные пластинки – «Ace of Base», «Depeche Mode» и обожаемых Битлов. А перед самым отлетом дед поднимал москвичей ни свет ни заря и вез на рынок, где покупали с собой харч: салями прозрачными ломтиками, рыбку, только что засоленную да еще и подкопченную с дурманящим ароматом, вензеля бретцелей, посыпанных крупной солью, несколько зеленых крепких одинаковых яблок – это как ритуал, обязательно, еще парочку сырных головок, не самых больших, но всё же, с два кулака, даже йогурты, и те закупались у фермеров, хотя ничуть не отличались от магазинных. Торжественная часть прямо у торговых прилавков сопровождалась высокохудожественным, народным, так сказать, творчеством:

Ленин милый, открой глазки –
нет ни мыла, ни колбаски,
нет ни водки, ни вина…
Радиация одна!

Водку больше мы не пьем,

колбасу не кушаем,
чашку браги навернем,
«Перестройку» слушаем!

В 6 часов поет петух,

в 10 – Пугачева,
магазин закрыт до двух –
ключ у Горбачева!!!

И, как ведьма на метле,

Райка мчится по стране,
с ней ее царевич –
Михаил Сергеич.

Передайте Горбачеву

и Раисе лично –
от народной самогонки
хер стоит отлично!..—

запевал дед, а Хая подхватывала. Покупатели на рынке оборачивались в недоумении, но, увидев такую шикарную пожилую пару, пританцовывающую около колбасного ряда, улыбались и начинали качать в такт головой и хлопать.

А вечером, уже в Москве, богатства доставались из чемодана, изрядно помятые и продавленные, но какая разница, это ли не было тогда счастьем!

Наташка привезла всё в целости и первым делом, даже как следует ни с кем не поздоровавшись и не поцеловавшись, прошла на кухню и стала с гордостью выкладывать из распухшего чемодана эти почти забытые и ставшие для Москвы экзотическими продукты. Она делала это неспешно, с таинственной улыбкой, словно маг, медленно опускающий в волшебный цилиндр руку в белой перчатке и достающий оттуда – тадаммм! – йогурт клубничный или – тададаммм! – сыр рокфор, любезно до этого поделившийся своим запахом в чемодане со всеми остальными продуктами и одеждой. Наташа под довольные, но немного изумленные взгляды домашних выставляла продукты на пустой кухонный стол, делала это с гордостью и торжественностью, будто участвовала в их выращивании, изготовлении, вылавливании, копчении, доении и даже ферментации. Когда все наконец натискали, намяли и нанюхали еду, стали сообща разбирать продукты – что-то в шкаф, большую часть в холодильник. Пока младшая Машка хлопала дверцами на кухне, пряча банки и раскладывая все по полкам, Лена отозвала Наташу в гостиную и задала вопрос, который очень ее мучил:

– Что за сюрприз? Ты здорова? Все хорошо?

– Да, мам, не волнуйся, все в порядке.

– Говори! – Лена уже не могла сдержаться.

– Я беременна, – Наташа сказала это буднично и спокойно, словно произносила эти слова уже много-много раз и ничего необычного в них не видела.

– Ой! Господи! Ну это скорее хорошо, чем плохо! Мне даже кажется, что я рада! Боже ж ты мой! – Лена, конечно же, была рада, точно рада, а как могло быть иначе? – Вот что-что, а такого сюрприза я от тебя и не ожидала! Ты выходишь замуж? Рассказывай давай, Натусь! Кто он? Немец? Австрияк? Хорошо бы австрияк или итальянец! Итальянцы очень импозантные мужчины, мне нравятся! И одеваются красиво! И тепло там, и природа, и Флоренция!

– Мам, я не собираюсь замуж. Просто я беременна, – спокойный Наташин голос немного выводил Лену из себя. Такое событие, а она что-то там мямлит.

– Это был просто роман, да? Кто-то из дедовых студентов?

– Неужели это так тебе важно? – Наташа стояла перед зеркалом и с легким безразличием себя рассматривала, оглаживая ничем пока не примечательный живот и представляя, как он скоро начнет выпирать.