Зеркало Деметры (СИ)

Ничего себе, подумал Борислав. И в следующий момент: да случайна ли эта встреча?

Нет, чушь, конечно. КОМКОНы так не работают. Если бы сотрудники любого из них хотели что-то обо мне узнать – я бы просто получил запрос.

Хотя… как сказать… Прогрессор, прибывший с воюющей планеты и не получивший штатного рекондиционирования на базе лунного либо пандорианского центра – это уже хоть небольшое, но ЧП. В данном случае на это закрыли глаза, да. Но иллюзий лучше не строить: без разрешающей визы психологов такого Прогрессора к работе не допустят. А визу эту еще надо получить, между прочим. Психологический отдел КОМКОНа-1 – организация грозная и независимая, даже исполин вроде Комова не может так вот запросто ей возразить…

В любом случае, пан Франтишек был настолько мало похож на комконовца, что Борислав решил выкинуть эту версию из головы.

– Война, говорите, – пробормотал он. – Неужели с дьяволом?

Пан Франтишек грустно кивнул.

– Может быть. Ведь что такое «дьявол»? Всего лишь название. Это почти как с розой… Ох, простите старого мистика. Я знаю, что для вас этот разговор несерьезен, и не буду докучать. Во всяком случае – спасибо, с вами интересно.

Борислав кивнул. Вытер салфеткой губы, отставил чашку.

Пан Франтишек смотрел на него с обычным любопытством.

– Куда вы теперь?

Борислав ответил не сразу.

– В Калязин. Есть такой городок на Волге. Я там живу… А дальше – поглядим.

4/5 июня 97 года Прогрессор один дома

Квартира в Калязине была в полном порядке. Никто ей не пользовался. Борислав в который раз подумал об условности в нынешнее время понятия «квартира» (как у Лермонтова – «фатера»); ведь даже само слово устарело. Люди сейчас живут или во временных рабочих жилищах, или уж в личных домах, которые лепят по своему вкусу. Или даже совмещают первое со вторым, как Корней Яшмаа в своем «Лагере Яна». В многоквартирных кирпичных блоках, стилизованных под старину, селятся относительно немногие. Да уж. Чем хороша наша Земля – так это разнообразием…

Он прошелся по помещению, открыл окна, чтобы проветрить, выглянул на балкон. Вечер был уже поздний. На невероятной высоте, в синем небе, проносились перламутровые облака. В тысячеэтажниках на том берегу Волги зажигались огни. А земля была темная: лес, прорезанный дорогами. И коростель кричал с поля.

Борислав вспомнил, как однажды в старшей школе они с Натой забрели очень далеко, по-настоящему заблудились, но не испугались, а просто пошли еще дальше и гуляли до темным дорогам до рассвета. Интернат был под Курском. Уже совсем в глубине ночи они вышли из леса на освещенное – было полнолуние – шоссе с огромными серебристыми тополями по обочинам. К утру они дошагали по этому шоссе до крупного агрокомбината, были встречены дежурным биологом, накормлены, переправлены в интернат на глайдере, и на этом приключение завершилось. Лунный свет, тени белых деревьев над старой, проложенной здесь еще в восемнадцатом веке трассой… Спящие дали. Юность.

Однако пора было работать. Борислав сел в кресло и сделал то, что обычно сразу делает любой земной научный работник, попав за рабочий стол: установил соединение с БВИ. Набрал слово «Гиганда», добавил соответствующие временные параметры (нужна была информация за последние три месяца) и ввел свой допуск (он был активен). Посмотрим, что там творится, в нашей епархии…

Никаких сенсаций ждать не приходилось. По сути, все содержание новейшей истории Гиганды – это бесконечная война между Старой Империей и когда-то отделившейся от нее мятежной провинцией: бывшее Алайское герцогство, ныне Алайская республика… Недавние прогрессорские меры затормозили войну на время, но предотвратить обратное скатывание в нее не смогли. Так… Наступление имперской группы армий «Огонь» вдоль арктического побережья… Это – новость, но пока что не очень опасная… Гурван в руинах, как и следовало ожидать, продвижение имперской группы армий «Вода» создает угрозу уже алайской столице… Вот это серьезней. Черный князь времени даром не теряет. А ведь, что ни говори, в Алайской республике позиции землян гораздо сильнее, чем было в Империи хоть когда-то; так что если республика рухнет – прогрессорство на Гиганде придется, считай, начинать заново…

Война. Для нас это игра, личина, маска – или уже нет?

«Я воюю всю жизнь…»

И не в первый уже раз Борислав спросил себя: а зачем?