Зеркало Деметры (СИ)

Конечно, Гиганда – интересный объект для историка. Тут спору нет. Планета, где уровень развития техники, соответствующий эпохе мировых войн двадцатого века, сочетается с вполне феодальным укладом общественных отношений. Если в земных условиях нам трудно представить, скажем, Генриха Пятого или Ричарда Третьего на современном танке, то в условиях Гиганды это не анахронизм, а бьющая в глаза реальность. Господа ксеносоциологи связывают такую особенность с тем, что заселенный людьми материк на Гиганде всего один, а потому и закономерности формирования цивилизаций там здорово отличаются от земных. Наверное, они правы. Но наблюдение за такими человечествами – это, вообще-то, дело разведчиков. Сначала наблюдение, потом аккуратная помощь… Вот в том все и дело. Бывают ситуации, когда просто невозможно не помочь. Когда этого требует наша видовая программа. Но дальше-то мы оглянуться не успеваем, как нам приходится по-настоящему вмешаться в войну. Как на Авроре, где Прогрессоры в конце концов поддержали Эсторскую империю против Святого Ордена. Как на Саракше, где стараниями землян был потоплен целый подводный флот противника… Да, противника, а как это еще велите называть? В одной старой пьесе живущий в светлом и спокойном мирном городе врач спрашивает друга-танкиста: ну как там у вас на войне? Танкист деланно удивляется: какая война, ты о чем? А врач говорит: знаешь, когда я читаю в газете, что вчера наши сбили тридцать семь самолетов противника, мне кажется, что это все-таки война… Очень, черт возьми, похоже.

Разумеется, ни один Прогрессор не воспринимает себя как настоящего жителя того мира, в котором работает. Он занимает внешнюю позицию, он стоит над схваткой. Но на практике против сил контрэволюции зачастую приходится вести самые настоящие бои. И в результате мировоззрение работающего Прогрессора, как правило, представляет собой очень специфичный сплав: что-то там есть от обычного социолога, что-то от разведчика, а что-то и от профессионального солдата. Ох, бедные наши психологи…

Так, ну а что у нас с рабочей почтой? До краковского Института только и доходили краткие, чаще всего устные, известия, что все нормально… Борислав открыл базу сообщений. Так и есть. Вот оно.

Борислав, привет!

Мне сообщили, что дела идут хорошо, ты поправляешься. Это радует. Сейчас могу признаться: когда тебя вытаскивали, я не очень-то надеялся на удачу, даже зная о возможностях нашей медицины. Ты ведь на самом деле был мертв. Ну и как там на том свете? Поделишься?

Что касается более серьезного: наработки твои пошли в дело, с той стороны передают, что ими заинтересовался лично Змей. Это – сам понимаешь. Молодец. Ты знаешь, как мне было приятно с тобой работать, и надеюсь, что поработаем еще.

Опять же, из известий с той стороны: твоя Улла эвакуирована в тыловой район, над ней взял шефство начальник этого района Эмиль Станев (может быть, помнишь такого). Богатые деревни в предгорьях, много меда, молока и спокойствия. Пока так, но ее и дальше не оставят. Уверен, все будет отлично.

Ты видишь, о тебе помнят.

Попутного ветра.

Ульрих

Ох, черт. Борислав сразу почувствовал ту самую фантомную боль, о которой его с самого начала предупреждали в госпитале Института и которая таки успела его там догнать. Но ведь сейчас тело уже в полном порядке. Значит, это не боль, а воспоминание. Фантом фантома… Несколько секунд он сидел, боясь шевельнуться. Потом, по намертво въевшейся рабочей привычке, стал изучать реквизиты сообщения. Оно было отправлено с полярной станции «Гиганда-1» 28 мая, то есть неделю назад. С тех пор, значит, дожидалось. Пересылать его в краковский Институт не стали, потому что не сочли срочным. И правда, что тут срочного?..