Зеркало для героя

– Вот что, – неожиданно сказал Влад на исходе вторых суток. – Я боюсь дать тебе надежду, но молчать тоже не в силах. Я только вернулся с Комайо. Территорию, где была база, я перепахал бульдозером и засеял тростником. Но воронку от бомбы не тронул. Там, под бетонными плитами, я нашел узкий лаз и подземный ход, ведущий через штольню к южному берегу.

Он бродил по комнате, не поднимая глаз. Мог бы смотреть на меня, убедился бы, что никакой надежды он мне не дал.

– Ну и что? – равнодушно ответил я. – Если бы этим подземным ходом можно было воспользоваться, то Августино обязательно бы это сделал еще до появления в небе «Фантома». Но я сам видел обломки его коляски.

– Обломки коляски – это еще не труп Августино, – возразил Влад. – Седой Волк был настолько немощным и высохшим, что его без труда могла бы вынести на себе женщина. Преданная ему женщина.

Он поднял на меня глаза, словно хотел выяснить, правильно ли я его понял. Я понял его очень правильно. Слова Влада, словно огниво, высекли искру. Мне очень хотелось, чтобы в моей душе вспыхнула надежда, но этого не произошло. Душа настолько отсырела от слез, что для ее воспламенения одной искры было мало. И шампанское закончилось.

Влад все сделал сам и выслал мне документы на право владения землей. Вслед за этим на меня обрушился целый поток писем из землеторгующих компаний США, Перу, Эквадора, Боливии и еще десятка стран с предложением продать землю на Комайо. После того как она стала свободна от влияния наркобаронов, цена ее взлетела до невероятных высот. Мой знакомый юрист, которого я посвятил в свои дела, недвусмысленно посоветовал мне немедленно составить завещание, в котором, в случае моей смерти, передать право владения землей какому-нибудь благотворительному фонду. Иначе, сказал юрист, моя жизнь в перспективе превратится в весьма относительное понятие.

Летом я снова побывал на Комайо и осмотрел подземный ход, о котором мне говорил Влад. Вероятнее всего, Августино об этом подземном тоннеле не знал – это было не искусственное сооружение, а естественный природный сток для воды в период ливневых дождей. Местами он был настолько узок, что мне приходилось опускаться на корточки, и гипотеза Влада о том, что этим ходом могли воспользоваться Седой Волк и Анна, показалась мне почти фантастической.

В порту Гуаякиля я опросил всех портовых девок, известно ли им что-нибудь о Нике. Большинство это имя слышали впервые и пожимали плечами. Лишь одна девушка сказала, что знает Нику и как-то случайно оказалась свидетелем того, как в баре ее избивал какой-то матрос с китобойного судна и называл шлюхой. Причина этой неприглядной ссоры была в том, что Ника якобы «залетела», и матрос, сопоставив сроки, уличил ее в измене.

Я несколько раз переспросил девку, действительно ли Ника была беременна. Та кивала головой, отвечала, что, по-видимому, беременна, коль получила от своего хахаля по физиономии. Дыма без огня не бывает.

Все мои попытки отыскать Нику оказались безрезультатными. У меня был служебный телефон Маттоса, но обращаться к нему за помощью я не стал. Этот человек хоть и не брал взяток, но слишком вольно трактовал понятие «лжи во спасение», и я не мог доверять ему.

В нескольких эквадорских газетах, публикующих частные сообщения, я оставил свой адрес и пообещал журналистам щедрый гонорар, если они отыщут Нику.

Мария вышла замуж за Влада и получила двойное гражданство. Приглашение на свадьбу было написано ее рукой по-испански. В гостиницу «Churchill» на Кипре, где молодожены зарегистрировали свой союз, я отправил Марии телеграмму, в которой написал всего несколько слов: «ЭТО ТВОЙ САМЫЙ МЕТКИЙ ВЫСТРЕЛ».

Я живу надеждой. Каждый день хожу на почту, забираю адресованную мне корреспонденцию и с замиранием сердца перебираю разноцветные конверты с иностранными марками, и желание найти среди них письмо от Ники столь велико, что я рычу голодной пумой, и почтальонша с испугом смотрит на меня из своего окошка.

Никаких вестей от Ники до сих пор нет, но надежда, дающая мне силы пережить утрату Анны, остается. Я равнодушно просматриваю все письма, отправляю их в мусорное ведро и жду прихода новой партии.

Лишь одно странное письмо не дает мне покоя и заставляет снова и снова вспоминать про подземный тоннель на Комайо. Оно пришло из Англии два месяца спустя после страшных событий на острове. В конверте лежал маленький лист бумаги, на котором было написано всего несколько слов: «WELL, I'M READY! EVERY «GOLD» – 100 000 000 $».[6]