Зеркало для наблюдателей

-- Ну, это именно тот вопрос, который беспокоит меня, честно говоря... Всякий желает быть частью нервной системы, скажем так.

-- Нет, коллега, тут вы не правы... Вы не будете возражать, если я выскажусь по этому поводу? -- Он снова коснулся пальцами лежащих на столе брошюр.-- Далеко не всякий. Человек с улицы, мистер Майсел, желает быть управляемым. Не забывайте, демократия должна определяться как величайшее благо для подавляющего большинства. Спросите себя, сэр, много ли людей знают, что для них хорошо? Человек с улицы, мистер Майсел, нуждается в Просвещенном Преобразовании. Он должен найти, понять и принять свое предназначенное место в Организме. А иногда принять и без понимания. Вот! Кто подскажет ему? Кто в силах совершить это, кроме цвета общества, людей хорошо информированных, настоящих руководителей, иными словами -нервной системы Общества?

Я попытался взглянуть на него так, словно только что представил себе нечто светлое и ясное:

-- Кажется, в этом направлении Партия органического единства могла бы оказаться весьма полезной.

Я дал сигаре возможность потухнуть, чтобы сорокавосьмидолларовая обнаженная фигурка еще раз явилась на свет. Потом я затянулся и принял такой самодовольный вид, что мне до сих пор тошно вспоминать об этом. Уолкер тоже выглядел довольным, но в его удовлетворении я заметил некоторую толику презрения, тут же, впрочем, исчезнувшего с его лица. Словно ласка выглянула из-за кучи камней и, испугавшись неведомого, скользнула назад.

-- Вы очень верно выразились, мистер Майсел.

-- Но нет ли у Передовой лейбористской партии чего-то похожего на подобную идею?

Это могло оказаться ошибкой -- вопрос был слишком умным для "старика Майсела". Уолкер проявил осторожность и спокойно сказал:

-- У них есть неплохие идеи. Они лучше старых партий понимают Проблемы Общества. И так же, как мы, видят, в чем величайшая опасность.

Я напряг свою старую марсианскую шею, чтобы искусно изготовленные щеки "мистера Майсела" украсились приятным румянцем:

-- Полагаю, вы имеете в виду этих чертовых Федералистов?

Это была верно выбранная чушь. Думаю, она его утешила. Его голос снова стал любезным:

-- Не было б[ac]ольших предателей в Америке со времен гражданской войны. Да, разумеется... У вас есть какие-нибудь связи с передовыми лейбористами, мистер Майсел?

-- О нет!

Он успокоился, Дрозма, еще до того, как я успел ответить. Он принял решение:

-- Вероятно, вам стоит побеседовать с Келлером. Замечательный парень, он вам понравится. И если у вас есть какие-то сомнения относительно того, что мы делаем и каковы наши цели, он сумеет развеять их лучше меня.-- Он искоса, словно я был произведением искусства, посмотрел на меня и взялся за телефон.-- Билл? Ну как?

Мое горло похолодело. Вот оно, то, за чем я сюда явился. Билл Келлер. Билли Келл... Я напряг свой грешный марсианский слух, но голос в трубке был просто писком.

-- Угу, Билл... Возможно, ты встретишься с ним, когда у тебя появится свободное время?

Код, догадался я. Нечто вроде "выбери время, чтобы прощупать этого олуха".

Вскоре Уолкер прикрыл рукой трубку и нежно сказал:

-- Он будет свободен сегодня днем.

Я тоже был свободен сегодня днем.

Он проводил меня до самых дверей. Он не положил мне на плечо руку, потому что я был на три дюйма выше его, но сделал все остальное, чтобы я почувствовал себя Великим Стариком Кеннебека.

-- Между нами, Билли Келлер очень высокопоставленный человек. Не поймите неправильно... Он так же демократичен, как вы или я. Но, понимаете, такой Вождь, как Джо Макс, со всеми его обязанностями и заботами, не может каждому уделить столько времени, сколько ему хотелось бы. Опирается на несколько избранных.-- Уолкер показал мне скрещенные пальцы.-- Билл Келлер прямо Оттуда! -- Он похлопал меня по спине.

"Старик Майсел" вышел, расправив плечи, окрыленный Чувством Предназначения.

Я не думал, что они организуют за мной слежку, да и не слишком заботился об этом. У них был мой адрес, и они могли бы вынюхать все, что захотели. Остаток утра я пробродил по городу. Угостил себя ланчем, не помню где, и перевел дух в Центральном зоопарке. Мартовский день был, как принявшая ванну девушка -- прохладный, нежный и готовый на проказы. Теперь я способен реагировать и на такие вещи. Мы почти люди, Дрозма, но как понять, что тот кого любишь, может оказаться твоим злейшим врагом?..

Весна будоражила и медведей. Старый светло-коричневый самец патрулировал переднюю сторону ограды -- нервное топтание, десять шагов влево, мотание головой, десять шагов в право, печальный разговор с самим собой. Кроме меня, за медведем наблюдал коричневолицый мальчик. Через пару минут он признал мое присутствие и обеспокоенно спросил:

-- На что он жалуется?

-- Не нравится сидеть в клетке, особенно в это время года.

-- А вы не могли бы помочь ему освободиться, мистер? Если можете...

-- Нет... Слишком люблю свою собственную шкуру.

-- Конечно! Он бы схрупал нас со смаком, не так ли?

-- Угу. И я не мог бы осудить его за это.

-- Да?

-- Да. Его посадили туда люди. Такие же, как мы.