Зеркало для никого (СИ)

Несмотря на мои заверения в том, что моя психическая система находится в полном равновесии, к мозгоправу меня все-таки записали. Доктор Петерсон принял меня на следующий же день, передвинув других пациентов с меньшим рейтингом.

Я шла как под конвоем, стараясь не устраивать истерику, чтобы не показать родителям, как я боюсь попасть на сеанс к этому «прекрасному специалисту». Одно неверное слово, взгляд, жест, и меня начнут накачивать лекарствами и тогда, здравствуй окраина Зеленого города и тупая улыбочка на всю жизнь. Врач уверял родителей, что перенес сеанс с другим пациентом ради меня, поскольку я находилась в опасном, пограничном состоянии. Подобный вывод его заставила сделать резкая смена выбора специальности, скачущий рейтинг, а еще моя фотография с Локи из клуба и посиделки в ванной с персиковой пеной. Ко всем этим данным у доброго доктора был доступ. Хорошо, что у родителей его не было, иначе я бы оказалась здесь гораздо раньше.

Едва загорелась красная лампочка, которая знаменовала начала сеанса, камеры в кабинете тут же отключились. На самом деле, основная причина, по которой большинство людей посещало психологов, заключалась именно в отсутствии камер в его кабинете. Я привычно расположилась на удобной кушетке. После ухода Мист из Зеленого города мне полагался мозгоправ полный год. Тогда мне нравилось к нему ходить, я хотела говорить о Мист. Многим позже я поняла, что Петерсон давал мне выговориться, чтобы подвести к одной единственной мысли. «Мист больше нет, помни ее, но молчи о ней. Иначе тебя сожрут живьем». В кабинете звучала неуловимая музыка, действующая исключительно на подсознание и призванная заставить пациента максимально расслабиться. Доктор Петерсон, невысокий, изящно сложенный мужчина средних лет, с заметной сединой в волосах, обладатель небольших и добрых голубых глаз, которым был придан томный, гипнотический блеск. Голос у него тоже был завораживающим, спасибо специалистам по модификации голосовых связок.

— Итак, Гель, о чем бы ты хотела поговорить?

Он давал мне иллюзию свободы, словно я сама была лидером в нашей беседе. Это было не так. Я приняла правила игры, в которую мы играли неоднократно и сказала то, о чем они уже, безусловно, беседовали с родителями:

— Я не уверена, что хочу становиться врачом.

Слова растворились в уютной тишине кабинета, кушетка, обитая кожей странно пахла. Что наводило на мысли о том, что кожа натуральная.

— Почему?

Если бы пациент был старше, доктор спросил бы «Чем обусловлено ваше решение», но я была школьницей, со мной полагалось разговаривать просто. Мы, школьники, не самые разумные существа по мнению взрослых. Я перевела взгляд с лица доктора на лампу, источающую желтый свет. Смотрела на нее, пока глаза не заболели.

— Потому, что я хотела стать врачом, чтобы не появляться перед камерами. А сейчас этой необходимости больше нет, – был ответ. Честный, предельно честный. Значит, чертова музыка как обычно превращает мои мозги в кашу. Я попыталась собраться, прикусить язык. Бесполезно. Петерсон делал заметки в своем блокноте. Он видел мои попытки противостоять зомбо-музыке, и они явно забавляли его.

— Почему ты больше не хочешь скрыться от камер? – доктор чуть придвинулся вперед, было ли это выражением интереса или у него просто геморрой от постоянного сидения и ковыряния в мозгах тинейджеров? От этой мысли с моих губ сорвался смешок. Геморрой…

— Вы не должны задавать какие-нибудь другие вопросы чтобы убедить меня вернуться на путь истинный? – лгать в этом чертовом кабинете было выше моих сил, но отвечать вопросом на вопрос у меня пока выходило. Это хорошо. Петерсон улыбнулся чему-то и сделал заметку в блокноте.

— Нет, Гель. Я должен помочь тебе выйти на твой собственный путь и не важно, будет ли он правильным в глазах твоих родителей. Но если ты не хочешь говорить о камерах, не говори. Родители сказали, у тебя появились новые друзья-студенты. Возможно с ними связано изменение твоих целей и стремлений.

Ничего ему родители не говорили, этот гад бессовестно читает мои файлы, скачанные из базы Зрителей. Психологам такое можно. Вообще профессия не плохая, жаль только пожизненная. А значит, место доктора Петерсона освободиться, только если он сам этого пожелает.

— Да, у меня появилась пара новых друзей

— Друзей старше тебя, успешных, с высоким рейтингом. Друзей, которые могут достать для тебя пропуск в Слепую зону.

Петерсон не на шутку начал меня раздражать. Я перевела взгляд на стену, где был изображен лес. Он был очень похожим на настоящий, казалось, сделай шаг, ступи на зеленый мох и провалишься в него. Вскочить бы с кушетки и удрать в эти зеленые дали, ободрать руки об кусты дикой малины, обжечь лодыжки о крапиву. Когда больно, то можно собраться. Найти ту часть себя, которая спрятана от камер, Зрителей, всего мира. Ту часть, которая только моя, которой не нужно ни с кем делиться.