Зеркало для никого (СИ)

– Красные города не такой уж и ужас, Рейтинги расставляются неизвестно как. Но мы с тобой поняли, что нужно добраться до высших отметок 9 и тогда есть множество послаблений. Практически свобода. Теперь понятно, почему мой папа так хочет, чтобы я тоже стал Законником.

– Странная это свобода, Тео, – я рассуждала вслух, – Рейтинг определяется не сколько нашим поведением, сколько окружением. Поэтому и тройки почти не могут вылезти из своих кварталов. Кажется это понимает моя мама, она предложила Сандре, девушке, которая носит моего брата, переехать в другой район. Моя мама вообще понимает удивительно много, только не хочет в этом сознаваться.

– Ты такая спокойная… Словно тебя не сносит с ног волна лжи, в которой мы живем. – Я посмотрела на Тео, и отвернулась потому что его глаза сияли восхищением, которого я не заслуживала. Меня же охватило оцепенение. Оно всегда охватывает меня, когда происходит нечто немыслимое. На следующий день после того, как Мист вышла из Зеленого города, я оделась, взяла ее рюкзак, который мне всегда нравился, и пошла в школу. Доктор Петерсон, к которому меня записали родители сразу после поступка Мист, пытался вывести меня на чувства, слезы, любые эмоции, и у него этого не вышло. Конечно же я плакала, но за закрытыми дверями ванной, конечно же испытывала боль от потери сестры, но я никогда и никому не позволяла увидеть всей величины своего горя. А теперь, когда я чуть лучше начала разбираться в том, что представляет из себя наш идеально выверенный мир, я словно утратила способность удивляться.

– Локи сказал, у меня удивительно устойчивая психика.

Последовал очередной тяжелый вздох Тео. Он уже справился с возбуждением, глаза перестали лихорадочно блестеть, голос был ровен и спокоен:

– И снова Локи. Гель, тебе не кажется, что он подозрительно много о тебе знает? Я бы сейчас вопил от ужаса, если бы какой-то тип в маске сообщал мне факты из моей жизни. Он знает значение твоего имени и имени твоей сестры, он приглашает только тебя на свои закрытые выступления.

– Он влезал в мой сон, – сказала я и прикусила губу, уже понимая, что совершила ошибку, рассказав Тео. Но мне хотелось хоть с кем-то поделиться: – Транслировал изображение на линзы. Он хочет, чтобы я ушла из города, Тео. Бросила тебя, разорвала связи с родителями и покинула Зеленый город.

Я никогда не отличалась стремлением ябедничать, но сейчас, под искусственным небом, мне захотелось быть откровенной. Волнение Тео стало заметно по усилившемуся в воздухе запаху океана. Он воскликнул:

– Гель, ты понимаешь, что парень псих? Еще и высокопоставленный. Я понятия не имею, у кого есть уровень доступа к подобным технологиям. У отца есть, но он мне его никогда бы не предоставил. Быть может какой-то свихнувшийся законник развлекается тем, что подталкивает девчонок вроде тебя к шагу, аналогичному самоубийству. Гель, ты должна доложить. Ты должна рассказать кому-то…

Я покачала головой. Абсурдное доверие к Локи сидело в моем сердце занозой.

– Локи экстравагантен – это так. Я думаю, что он не хочет мне зла. Чувствую это, Тео. Мист ушла из города, она знала твою сестру, она дружила с твоей сестрой. И именно Анастасия привела меня в Джаз-поэт клуб. Я думаю, все это было не случайно. Я думаю, что Локи – посланник Мист. Все его стихи говорят со мной.

Было практически невозможно описать ту незримую связь, которая протянулась между мной и поэтом в черной маске. Локи говорил гадости, но так, как мне бы говорил их родной человек, тот, кому я глубоко не безразлична.

– А я думаю, что ты ищешь связь там, где ее нет. Потому что все еще надеешься встретить свою сестру. Но возврата из Красного города нет, Гель! Выбор отправиться туда означает, что ты умрешь для этого мира, а я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. – Грубо прервал мои размышления Тео. – Пойми, Гель, мы с тобой связаны, по-настоящему созданы друг для друга и я думаю, что это навсегда.

Я хотела сказать что-то, возразить, мы слишком молоды, чтобы бросаться такими словами как «навсегда». Но Тео вдруг потянулся ко мне и поцеловал, прерывая на корню все мои мысли и возможные протесты. Когда парень отстранился, взгляд мой рассредоточился, а дыхание сбилось. Еще мгновение, и я бы поддалась бушующим гормонам, еще мгновение и попросила бы не останавливаться. Но Тео встал с кровати, протянул руку к одежде. У нас больше не было времени, его отец должен был вот вот вернуться после игры в гольф.

– Тео, прошу, не говори больше никому то, что я рассказала тебе.

Он оставил мои слова без ответа.

Тем же воскресеньем в Джаз-поэт клуб нагрянуло силовое подразделение. Два человека, четыре андроида, а, значит, дело было серьезное. Возглавлял их Сено Рейснер, невысокий, крепко сбитый мужчина, видеть которого мне уже доводилось в доме Тео. Вся моя семья была как-то приглашена на ужин с ним и мамой Тео Жаклин, родители Тео много шутили и смеялись, правда шутки явно были заготовлены заранее.