Зеркало для никого (СИ)

Кажется только немногословная Юлиана понимала, что со мной что-то творится, но осознать до конца, что именно не могла. Только повторяла иногда, хмуря красивые брови – «что-то изменилось в тебе, Гель». Я сдержала слово, и помогла ей подобрать новую одежду, я даже оплатила ее, хоть Юлиана и противилась, как школьник, что не хочет обновлять глазные камеры. А я легко рассталась со всеми скопленными карманными деньгами, ведь они мне все равно скорее всего уже не понадобятся. Купила подарки не только Юлиане, но и Амалии, маме, папе. Опустошала свой счет до последней копейки, потому что мне больше не нужны были деньги, накопленные за высокий уровень просмотров.

И при этом будто и не участвовала в своей жизни, а затаилась, замерла, отчитывая дни, часы, минуты до своего побега. И время выходило, медленно, но неумолимо.

Я проверяла Рейтинг раз в день, как проверяют почтовый ящик. Он стабильно колебался от 9,3 до 9, 5. Приглашения в Джаз-поэт клуб продолжали приходить, но я их игнорировала. Теперь, когда в нем больше не было Локи, мне нечего было там делать. Мне больше не нужна была Слепая зона, она не будоражила мое сознание, ведь я знала, что скоро Зрители перестанут меня оценивать. Скоро я стану одной из них.

День Х настал, я с радостью отметила, что снег сменился на мокрый дождь, который гнал с улиц любопытных соседей. Обычно домохозяйки из соседних домов часами могли гулять под нашими окнами, чтобы перекинуться с мамой парой слов. Но сегодня дождь в купе с мешаниной из подтаявшего снега под ногами загнали всех по домам. Все же я была стеснительна и щеголять перед соседями голой мне не хотелось. Мама с папой весь день были как на иголках, хоть и делали вид, что спокойны. Они флегматично собирали паззл, на котором была изображена конусообразная металлическая башня из города номер 7. Почему-то перед ней было принято целоваться. Вот и родители то и дело, обменивались трепетными поцелуями, а мама хихикала и все повторяла «А помнишь…».

Я не беспокоила их, вместо этого то и дело поглядывала на шкалу голосования, где папа лидировал. Оставалось пол часа до окончательного подсчета голосов, но уже стало очевидно, что он одержит победу. А дальше будет не важно, что случится с его Рейтингом, место Законника потерять невозможно. Сейчас, когда я смотрела на эту семейную идиллию, я продолжала задаваться мучающим меня вопросом: действительно ли их отношения настоящие? Или Локи соврал и это пресловутая гормональная терапия, которая поддерживает искру их любви.

Двадцать минут до окончания голосования.

Я поднялась наверх, собрала сумку с личными вещами. Здесь было не много, любимый зеленый топ, пара других теплых вещей. Подарок Амалии – шар, в котором беспрерывно шел снег над Трущобами, семейная фотография с Универсального Рождества. У нас на головах зеленые колпаки, одинаково глупые, но три года назад дурашливость была в моде. Я сложила и ее.

Десять минут.

Вся моя жизнь уместилась в одной маленькой сумке за жалкие десять минут. Рисунки, книги, фотографии знаменитостей, карта желаний – конечно же ничего из этого я не хотела брать с собой. Комната, в которой я прожила почти восемнадцать лет своей жизни вдруг показалась мне чужой. Я не люблю персиковый цвет и к кошкам кажется равнодушна, а вот ночник с подоконника стоило взять с собой. Хотя бы потому, что в его неясном свете я смогла понять, что из себя представляет Тео, моя греза наяву. Мысли о Тео заставили почувствовать себя грязной.

Я долго мыла руки в нестерпимо горячей воде, а потом резко подняла голову, улыбнулась проявившейся на стекле надписи.

Увидимся по другую сторону Стены, маленькая рысь.

Я не могла не согласиться с тем, кто оставил ее. Сейчас было очевидно, это делала не Мист. А Локи. У Мист пальцы тонкие, размашистую надпись не могла оставить ее рука. Ее оставила рука обманщика Локи, ходящего между мирами. Каким-то образом он смог прийти в последний раз.

Одна минута.

Крики родителей, звук вылетающей пробки шампанского. Я спустилась вниз, подошла к прозрачной двери на кухне, ведущей в задний двор. Я крепко прижала к себе спортивную сумку, готовая выйти на дорогу и сбросить одежду. Оклик «Гель!» остановил меня. Заставил замереть с занесенной ногой. Я бросила сумку, повернулась лицом к ожидающей с бокалом шампанского маме. На лице ее все еще светилась улыбка, она не понимала, что я собираюсь сделать. Она всего лишь хотела отпраздновать папину победу.

Нет… Я так не могу. Я не могу так поступить с родителями. Я должна рассказать им правду. Часть моего сознания вопила, что я совершаю ошибку, что расплачиваться за нее придется нахождением в изолированном помещении с мягкими стенами. Я почувствовала риск, оценила его, но решила довериться. Благоразумно опустила бокал с шампанским на мраморную столешницу кухонного острова. В моей крови не должно быть не капли алкоголя и наркотических веществ на случай, если кто-то захочет оспорить мое решение покинуть Зеленый город.