Зеркало для никого

– Я действительно не хочу иметь с Тео ничего общего, – мои слова не произвели на родителей никакого впечатления. Отец флегматично пожал плечами, мама даже перестала плакать. А потому я осмелела, чтобы спросить: – Сено Рейнер говорил, что обсуждал с вами возможность накачивать меня гормонами, чтобы мы с Тео стали попугаями-неразлучниками. Это правда?

– Что?! – синхронно воскликнули родители в таком резком тоне, что, несмотря на всю снедающую меня тревогу я улыбнулась от уха до уха.

– Да как он посмел! – прорычал отец. – Гель, если ты хочешь уйти из города, чтобы не общаться с Рейнерами, то тебе стоит передумать. Я готов расстаться с местом Законника, переехать в другой Зеленый город. Я хороший адвокат, ты рейтинговая ученица, мама сможет за пару недель помочь тебе стать звездой в новой школе. Все станет по-другому, лучше, чем здесь.

Я почувствовала, как отлегло от сердца. Они любят меня! Действительно любят! Отец дернул рукой, как делал всегда, когда отклонял звонок. А затем еще раз, и еще.

– У нас осталось мало времени. Скоро прибегут соседи, чтобы поздравить тебя, а мне бы не хотелось бегать голой перед всеми знакомыми, – невесело усмехнулась я. И родители, обнадеженные моим признанием, снова сникли.

– То, что ты показала мне в том клубе, не монтаж. Это правда.

Папа обнял маму за плечи. Интонация у отца не была вопросительной.

Мама убрала руки от лица, скосила глаза в сторону.

– Твой Рейтинг, Гель…

Подозреваю, что он был сейчас не особо высок, но свалиться с девятки быстро невозможно.

– Не имеет значения, мам. Ты же знаешь, он всегда сваливается, стоит кому-то начинать рассуждать о системе. Тогда люди начинают бояться за свое будущее и прекращают говорить. Отключи его лучше, мам. Мы здесь втроем, я не перестану быть твоей дочерью, а ты моей мамой, даже если вдруг обе станем двойками.

Мама вздрогнула.

– Мы с папой столько работали не для того, чтобы ты скатилась до пятерки и вылетела из гимназии! А как же практика, как же место в университете!

Я весьма непочтительно фыркнула. Кажется, мама никак не могла взять в голову, что через час меня здесь не будет.

– Сделай, как она просит, Сиф, – попросил отец, и она подчинилась. Он взял ее руку, переплел их пальцы. Родители переглянулись, без слов принимая одно только им ведомое решение. Папа заговорил:

– Многие из тех, кто вышел из Зеленого города, делают это под влиянием эмоций. Они просятся обратно, запрашивают адвокатов, ищут в своей крови препараты, которые могли бы оказать влияние на их поведение. Такие не отправляются в Красные города, таким присваивается новое имя, Рейтинг около тройки, а затем они уезжают в соседний Зеленый город без права связи с родственниками и друзьями. Я пытался найти Мист среди этих переведенных, воспользовался всеми своими связями. Но не смог ее отыскать. По-настоящему ушедших отличает высокий интеллект, любовь к злачным местам, вроде Джаз-Поэт клуба и тяга к чтению немодной литературы в библиотеках.

Если я и раньше думала, что все, что происходило со мной, было своеобразным тестом, то сейчас я стала в этом уверена. Чтобы пройти тест, нужно было не потерять себя в погоне за Рейтингом и популярностью, умея при этом принимать решения взвешено. Понять, что мир далек от совершенства. Мне повезло. На этом пути мне попался Локи и Анастасия Рейнер, они и помогли мне ответить на многие вопросы. Надеюсь, подобное жульничество зачтется, когда я окажусь за стенами города.

– Я вас люблю. Мама, папа, я очень сильно вас люблю. Но я должна уйти. Вы отыскали свои ответы, позвольте мне отыскать свои.

Мама, кажется, устала плакать, а вот отец глядел невидящим взглядом, с трудом сдерживаясь.

– Ты встретишься с Мист? – спросила меня мама.

Я кивнула. Таков был план. Мист умнее меня, она всегда была лучше и ушла раньше. Вот поэтому и вела меня прочь из Зеленого города за собой, пусть и с помощью Локи. Я до последнего боялась, что родители вызовут Службы, что не позволят мне уйти. Мне даже показалось, что, если они остановят меня, запретят мне покидать дом, я послушно замру, дам себя подавить. Кажется, это понимал и отец. Голос его звучал тихо, так говорили, когда боялись сорваться на крик.

– Спасибо за то, что решила попрощаться. Мы любим тебя.

Плечи мамы затряслись, слезы прочертили темные дорожки на ее щеках. Она дрожала, когда обнимала меня. Цеплялась за рукава слабыми руками, и только папина поддержка не давала ей потерять сознание. А он держался только потому, что без него она бы рассыпалась.

– И я вас люблю, – шептала я снова и снова, когда, не оглядываясь, вышла из дверей и встала на улице.

Одежда слетала с меня как шелуха, вот только я не поддалась соблазну раскидать ее, а осторожно сложила в сумку. Волосы я распустила, радуясь их длине. Они закрывали мои плечи и грудь. Я села на асфальт и закрыла глаза, чувствуя, как зимний холод пробирал до костей, и принялась ждать.