Зеркало для никого

Я не беспокоила их, вместо этого то и дело поглядывала на шкалу голосования, где папа лидировал. Оставалось полчаса до окончательного подсчета голосов, но уже стало очевидно, что именно он одержит победу. А дальше будет не важно, что случится с его Рейтингом, место Законника потерять невозможно. Сейчас, когда я смотрела на эту семейную идиллию, то продолжала задаваться мучающим меня вопросом: «Действительно ли их отношения настоящие?» Или Локи соврал, и это пресловутая гормональная терапия, которая поддерживала искру их любви.

Двадцать минут до окончания голосования.

Я поднялась наверх, собрала сумку с личными вещами. Забрала немногое: любимый зеленый топ, пара других теплых вещей, подаренный Амалией шар, в котором беспрерывно шел снег над Трущобами, семейная фотография с Универсального Рождества. У нас на головах зеленые колпаки, одинаково глупые, но три года назад дурашливость была в моде.

Десять минут.

Вся моя жизнь уместилась в одной маленькой сумке. Рисунки, книги, фотографии знаменитостей, карта желаний – конечно же, ничего из этого я не хотела брать с собой. Комната, в которой я прожила почти восемнадцать лет своей жизни, вдруг показалась мне чужой. Я не люблю персиковый цвет, и к кошкам, кажется, равнодушна, а вот ночник с подоконника стоило взять с собой. Хотя бы потому, что в его неясном свете я смогла понять, что из себя представлял Тео. Моя греза наяву оказалась до ужаса неприятной. Мысли о Тео заставили почувствовать себя грязной.

Я долго мыла руки в нестерпимо горячей воде, а потом резко подняла голову и улыбнулась проявившейся на стекле надписи.

Увидимся по другую сторону Стены, маленькая рысь.

Сейчас было очевидно, что это делала не Мист. У Мист пальцы тонкие, такую размашистую надпись не могла оставить ее рука. Ее оставила рука обманщика Локи, гуляющего между мирами. Каким-то образом он смог прийти в последний раз.

Одна минута.

Крики родителей, звук вылетающей пробки шампанского. Я спустилась вниз, подошла к прозрачной двери, ведущей в задний двор. Я крепко прижала к себе спортивную сумку, готовая выйти на дорогу и сбросить одежду. Оклик «Гель!» остановил меня. Заставил замереть с занесенной ногой. Я бросила сумку, повернулась лицом к ожидающей с бокалом шампанского маме. На лице ее все еще светилась улыбка, она не понимала, что я собираюсь сделать. Она всего лишь хотела отпраздновать папину победу.

Нет… Я так не могу. Я не могу так поступить с родителями. Я должна рассказать им правду. Часть моего сознания вопила, что я совершаю ошибку, что расплачиваться за нее придется нахождением в изолированном помещении с мягкими стенами. Я почувствовала риск, оценила его, но решила довериться. Благоразумно опустила бокал с шампанским на мраморную столешницу кухонного острова. В моей крови не должно быть ни капли алкоголя и наркотических веществ на случай, если кто-то захочет оспорить мое решение покинуть Зеленый город.

– Гель, сегодня можно, – подмигнула мама фиолетовым глазом. Я покачала головой, прошла за ней в гостиную, где был почти собран паззл с монструозной башней. Оказалось, что двое влюбленных изображенных на ее фоне, это родители.

– Я новый Законник, Гель! Законник! – папа подхватил меня на руки и закружил. Они с мамой чокнулись бокалами и выпили их за несколько глотков, а потом разбили с ликующим криком. Мама победоносно рассмеялась. Этот день был их триумфом, но боюсь, я навсегда испорчу его в их памяти. Я смотрела на них, поглощенных эйфорией победы и старалась запомнить таких, какими они были сейчас. Сильных, счастливых, держащихся вместе.

– Мама, папа. Мне нужно с вами поговорить, – сказала я, когда родители перестали кружиться по комнате в вальсе. Они остановились, отец насупил брови. Кажется, он только сейчас заметил, что я одета в спортивный костюм, а волосы мои заплетены в косу.

– Что-то случилось, Гель? Ты бледная, – сказал папа. Мой проницательный папа, который так не хотел, чтобы я ходила в Джаз-Поэт клуб, будто подозревал, чем это для меня закончится. Я невесело усмехнулась и решилась сказать:

– Я хочу выйти из Зеленого города. Сегодня. Сейчас.

Слова повисли в тишине.

– Не шути так, – у папы дернулась бровь. Мама скосила глаз, как всегда, когда проверяла Рейтинг. Она улыбнулась, затараторила невообразимо высоким голосом, вспоминая актерское мастерство:

– У мамочки чуть сердце из груди не выскочило, маленькая рысь!

Я покачала головой, сделала неловкий шаг в сторону, от чего хрустнули осколки стекла под ногой.

– Я серьезно. Ждала твоего назначения, пап. Место Законника невозможно отобрать, что бы ни произошло… Твой Рейтинг больше не имеет значения, ты свободен. И мои действия не испортят вашей жизни.

– Ты рассталась с Тео? Может, что-то в школе? Может, нужно назначить встречу с доктором Петерсоном… – продолжала мама. Она перебирала возможные причины моего временного помутнения, а я смотрела на отца.