Зеркало для России: о чем молчит власть

Начинается политическая перестройка с военной диктатуры Суллы. Это всего лишь имперский черновик, переходный этап от республики к империи. Но ведь и в России было так же. Не сразу империя строилась. Догадываетесь, на кого намек? Конечно же, на Ивана Васильевича. Тот тоже начинал имперские опыты с военно-полицейской диктатуры опричнины. И тоже получилось не очень. И тоже у России был свой «бунташный» век, и свой Спартак в лице Стеньки Разина. Как видим, аналогии сами выскакивают.

Национальное государство расширяется, проводит захваты, становится Вавилоном. Сенатское, боярское, республиканское управление такому колоссу не годится. Правитель (Грозный, Сулла) вводит военно-полицейскую диктатуру. Но на штыках сидеть неу добно, система эта чересчур убогая, узкая, не адекватная имперским задачам великого государства. Так начинается Смута, «бунташный» век для России, сто лет великих потрясений для Рима. Княжны летят в волны, циркач-Спартак громит консулов, шустрят на волнах пираты, шалят по дорогам рэкетиры-разбойники.

Тогда-то и появляются Октавиан Август и Петр Великий. Черновик Суллы-Грозного они переписывают в имперский чистовик и создают великие империи в их законченных системных формах.

В российской истории есть момент, равный захвату Карфагена, – это взятие Иваном Грозным Казани в 1552 году. Был побежден давний противник (Орда) и открыт путь к завоеванию Волги, Кавказа и Сибири. Подобно Риму, ставшему после Карфагена владыкой Средиземноморья, Русь с присоединением Казани получила возможность стать Россией – владычицей Северной Евразии. Логика империй одинакова. Подобно Риму, Русь превратилась в мощную Россию, обрела статус империи, когда приросла народами и землями.

Так возможна ли демократия в России?

Сама постановка вопроса кому-то может показаться кощунственной. О демократических свободах мечтала почти вся наша интеллигенция на протяжении двух последних столетий. Не только Вере Павловне снились голубые города будущего, нет, тысячи, миллионы умных, мыслящих, честных людей нашей Отчизны грезили о вольной, свободной жизни по европейским образцам. Неужели зря? Нет, не зря.

Требовалась энергия заблуждения. Лев Толстой говорил, что для написания хорошего романа нужна «энергия заблуждения». Необходима такая же энергия заблуждения и для роста и развития России. Цикличность наша такова, что демократические иллюзии у нас сменяются иллюзиями имперскими, модернизационными, те – почвенными, застойными, затем нас снова очаровывает демократия, и так мы кружим и кружим по истории и векам в одном и том же дне: Империя – Русь – Демократия. Рассвет – Закат – Ночь.

Кощунственный ответ

Вот и пришла пора дать окончательный ответ на проклятый вопрос последних двухсот лет, которым наши интеллектуалы боялись и задаваться.

Ответ прост и однозначен: демократия в России невозможна. В принципе. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Западные стандарты тут не прокатят и через тысячу лет. Пока жива Россия. Это если кому нужна горькая правда, а не сладкий миф.

Слишком силен наш полиэтнизм. Чересчур у нас большая территория. Слишком широка страна моя родная. Много народов. Много религий. Без меры велика держава. Континент. Не растет нежный фрукт демократии на наших бедных почвах, нежный он чересчур, капризный. И мало того что полиэтнизм силен, так он еще и конституционно оформлен в виде автономий и республик – развал государства подготовлен на государственном уровне.

Врожденная недемократичность российских государств вовсе не секрет. Сейчас только маргиналы от журналистики продолжают по привычке стенать о погибшей демократии в России. И только городские сумасшедшие могут всерьез обличать недемократичность российской власти. Даже такой известный интеллектуал, как Буш-младший, и тот понял, что в России просто нет гена демократии. А умно ли обвинять щуку в том, что у нее гены щуки, а не апельсина? Ну не растут щуки на деревьях.

«Дураки они все!» – так порой думает начинающий жить в России молодой человек. Он видит произвол власти, воровство чиновников, свинцовые мерзости бытия, неухоженность дорог и деревень, а осенний дорожно-деревенский пейзаж у нас частенько напоминает кладбищенский, сравнивает эту саврасовскую живопись с витриной Запада, со всякими Моне и Мане и приходит к следующим выводам: «Я бы здесь навел порядок. Это элементарно, Ватсон! Надо скопировать все в Европе, и будет отлично».