Зеркало для России

Главное, что произошло со мной во время службы в армии, случилось во время моего отпуска, который был мне предоставлен через полгода безупречной службы. Как раз я досрочно оформил очередной красный уголок и получил недельный отпуск. В кабинете замполита ночами сидел – все писал что-то плакатным пером, рисовал. И наконец-то был вознагражден – вышел на волю.

Целая неделя отпуска! И мой товарищ Саша Кротов, однокурсник, говорит: «Послушай, приехал Никита Михалков». Кажется, по линии общества «Знание». И Саша чуть ли не силой меня потащил к Михалкову. Я Саше говорил: «Зачем я пойду? У меня всего неделя. Надо скорее пить, закусывать, гулять с девчонками!» Напоминаю, я ни о какой режиссуре тогда даже не помышлял. Но Саша был настойчив. И вот в гостинице «Центральная», отлично помню, в большом номере-люкс собралось человек 10–12 – такая камерная была устроена встреча Никиты Сергеевича с творческой молодежью Свердловска. Кто это организовал, не помню.

Михалков только что закончил съемки «Неоконченной пьесы», но фильм еще не вышел. И, кажется, он снимался уже в «Сибириаде» на тот момент. Или вот-вот должен был начать сниматься. Они же в Сибири снимали, поэтому путь его после Свердловска лежал дальше на восток. Но мы разговорились с Никитой совсем о другом.

Выступления, которого я изначально ждал, как такового не было. Просто все сидели и общались. Задавали друг другу вопросы. За разговором что-то выпивали.

Среди всех гостей только я был в солдатской форме. И мы разговорились с Никитой. Ведь он тоже, может быть, единственный из сидящих за этим столом, отслужил в армии. Причем не в кавалерийском полку при «Мосфильме», как многие его коллеги, а на Тихоокеанском флоте, на Камчатке.

Разговаривали мы долго. Я в красках расписал ему свои перипетии, конвойные войска, бунт зэков и свой «кризис жанра». В загашнике были уже случаи интересные из армейской службы. И что-то, видимо, его зацепило. Вдруг он говорит: «Слушай-ка, если у тебя так все неопределенно, может быть, попробовать в режиссуру? Заканчивай службу, вот тебе мой телефон и приезжай в Город-герой Москву».

В тот момент я в происходящее не очень-то верил.

И все-таки эти слова Михалкова тогда подарили мне надежду.

Вернувшись в часть, я даже рисовать начал уже с ориентиром на кинокадр и кинообраз, с сюжетным развитием темы. Начал писать рассказы с прицелом на экранизацию. И собирал все это как материал для моего поступления на Высшие курсы режиссеров и сценаристов.

Именно на них ориентировал меня Никита Сергеевич. Он сказал мне, что будет набирать на Высшие курсы свою мастерскую и туда, может быть, попробует принять меня.

Это казалось таким далеким… Надо было полгода дослуживать. Но появилась надежда. В жизни появился смысл.

Вскоре все уже прослышали, что я познакомился с Никитой Михалковым. Тогда он был уже известен: была снята «Раба любви», снят «Свой среди чужих». Старший его брат был более знаменит, конечно. Но имя Никиты уже громко звучало.

Примерно в это время я устроил для однополчан «литературные чтения» – читал им «Золотого осла» Апулея в казарме ночью. А тогда по рукам, особенно солдатским, ходили всякие самиздатовские вещички в жанре порно. Я глянул, что это такое, и ребятам говорю: «Ну чего вы дичь всякую читаете? Давайте я вам классику хорошую прочту. Тоже эротика, но другой совсем художественный уровень!» И вот ночью, после отбоя, я читаю им вслух «Золотого осла». Избранные места, конечно. Ужасно всем понравилось. «А тебе самому слабо такое вот написать?» – спрашивают. Я отвечаю: «Не знаю, попробую. Хотите, напишу на пробу что-нибудь такое эротическое».

До «Золотого осла» я, конечно, не поднялся. Назвал этот рассказ «Золотой дождь». Это была история двух лесбиянок. И на второй вечер я уже читал свое собственное произведение! Надо сказать, приняли благосклонно. Сказали: «Не так, конечно, сильно, как у Апулея, но, в общем, тоже ничего».

Это был, пожалуй, первый опыт моего публичного чтения. Потом я часто читал свои сценарии, но вот чтения в столь сюрреалистических обстоятельствах, в каких случился этот первый опыт, уже не повторилось.

Тема «эротического искусства» в армии имела свое продолжение. Мне оставалось служить буквально месяц, все уже поднадоело, грезилась Москва, пора было ехать к Михалкову, служить совершенно уже не хотелось. Хотелось на волю! И вот один офицер, близкий друг начальника части, вдруг спрашивает: «А у тебя есть там, в городе, какие-то знакомые – порнушку какую-то достать, журналы там?» У меня были знакомые хоккеисты, баскетболисты – ну, думаю, «Плейбоя» может, не найду, но что-нибудь достану, конечно. Я даже не ожидал, какой меня ждет урожай!

Иду, и такое невероятное чувство начала новой жизни. Все вокруг очень важно! Вот сейчас что-то начнется…