Зеркало Дракулы

– Хоть бы и так. Кстати, что ваш телохранитель? В порядке?

– Да, оклемался. Я отвезла его домой. У него остаточные явления после простуды.

– Кто он на самом деле? – прищурился сыщик. – Признайтесь, наконец, кого вы мне подсунули?

Люсьена замялась. Ей не хотелось выдавать Илью, но и лукавить было не с руки. Тем более, Филиппов уже догадался, что «телохранитель» липовый. Его не проведешь.

– Ладно, вы нас разоблачили, – смутилась она. – Простите мою маленькую хитрость. Скажи я правду, вы бы отказались от встречи в его присутствии.

– Верно, отказался бы. И кто же он? Не томите.

– Сценарист Самбуров, приятель мужа. Он как раз пишет сценарий для триллера, вот и попросил взять его с собой на место преступления. Я возражала, но муж настоял…

– И вы сдались? – усмехался в усы Филиппов.

– А что мне оставалось? Спокойствие в семье дороже.

– Не стыдно обманывать?

– Стыдно, – покраснела Люсьена. – Но я была вынуждена солгать! Поймите и не судите строго, капитан.

– Я бы себе такого не позволил, – укоризненно молвил он.

– Вам проще. Вы холостяк и никому ничем не обязаны.

Танец окончился. Музыка смолкла, и Филиппов напросился к партнерше за столик, чтобы продолжить беседу. Та была не против.

– Хотите, поделюсь инсайдом? Мой давний предок при последнем царе служил в сыскном отделе Санкт-Петербурга, – тоном заговорщика сообщил он. – Звали его Владимир Филиппов. Так что у нас, можно сказать, династия. Недавно я перечитал его записки. Забавные там есть вещи, скажу я вам.

– Ваш предок вел дневник? – оживилась журналистка. – Что же вы молчали?

– Вот, говорю… Осталось два дневника, две пожелтелые тетради. Бабушка сохранила. Их было больше, но в хаосе революции и последующих бурных лет – не уцелели. Увы!

– Боже, как интересно! Вы меня заинтриговали…

– Можно подумать, вы не знали. С вашей-то хваткой и не провести параллели между первым питерским маньяком и нынешними событиями?

С этими словами капитан налил в бокалы красного вина, пригубил и одобрительно кивнул головой. Люсьена тоже отпила немного, собираясь с мыслями. Лгать такому собеседнику, как Филиппов, было бы опрометчиво. Она потеряет его расположение и ничего не добьется. Пожалуй, не стоит наводить тень на плетень.

– Да, ассоциации напрашиваются сами собой, – медленно произнесла она. – Признаю, что порылась в архивах и кое-что накопала. Но о дневниках вашего предка слышу впервые. Честно.

– Верю, верю… К сожалению, я не придавал значения этим запискам старого сыскного волка. Валялись в комоде у бабули, пылились, после ее смерти чуть не попали в мусорное ведро. Да рука не поднялась.

– Боже! – ахнула Люсьена. – Кто же спас тетради от гибели?

– Ваш покорный слуга. Каюсь, не сразу взялся за них. С моей вечной нехваткой времени трудно усадить себя за чтение бесполезных на первый взгляд записей. Хотя я весьма и весьма любопытен. В том и беда! Мое любопытство часто оборачивается неприятностями. Лезу, куда не следует, набиваю шишки…

– Дадите почитать дневники?

– Я подумаю, – усмехнулся он. – Потом, когда закончу дело о маньяке. Не раньше!

– Надеюсь, так и будет, – обрадовалась журналистка и сложила руки в умоляющем жесте. – Но приоткройте хоть часть тайны! Обещаю помалкивать до вашего разрешения! Ну, пожалуйста!

– Хорошо. Давайте баш на баш. Я вам – занимательный факт из старой тетради, а вы мне расскажете правду, почему вы здесь…

* * *

Дмитрий не мог приступить к тому, зачем пришел. Ему все мешало. Какие-то шорохи в соседней комнате, шум дождя за окном, нервная болтовня Ани. Они говорили о Вере Карловне, обсуждали ее предполагаемое родство с Николаем Радкевичем, даже чуть поспорили.

– Кем он ей приходился? Как думаешь?

– Седьмая вода на киселе…

– Представь: безработный матрос без копейки за душой приезжает в Питер, чтобы резать столичных шлюх, – с нарочитой грубостью говорил Дмитрий. – А на какие шиши он их снимал? Чем оплачивал гостиничные номера? На что покупал себе приличную одежду, чтобы вызывать доверие у продажных девиц? Ведь он должен был выглядеть по меньшей мере благообразно и благонадежно. Иначе его не пустили бы ни в один бордель! Там у обслуги глаз наметан. Неплатежеспособного клиента сразу выдворяли за порог. Значит, в городе у Радкевича была родня!

– Не обязательно, – возразила девушка.

– А где он жил, к примеру? За комнату надо было платить, за еду тоже. Выходит, Радкевичу кто-то помогал! Предоставлял если не кров, то пищу и кое-какие средства к существованию.

– Ну и что? При чем тут Вера Карловна? В то время ее еще в помине не было…

– Тогда не было, – согласился Дмитрий. – Но ее предки по отцовской линии могли жить в Питере. Видимо, в их семье преобладали мужчины, потому что фамилия сохранилась.

– С чего ты взял? Может, фамилия перешла к Вере Карловне как раз по женской линии. Чей-то супруг был Радкевичем.

– Не важно. Супруг, отец, брат… Главное, она состояла в родстве с маньяком. Я почти уверен.

– Как твоя фамилия? – неожиданно спросила Аня.

– Каргашин, – ответил он. – А твоя?

– Радунцева. Созвучно с Радкевич, да? Первые три буквы точно совпадают. По-твоему, и я в родстве с маньяком?

– Чем черт не шутит?