Зеркало Души

…чтобы тут же увидеть стремительно приближающуюся черную бейсбольную биту с надписью, которую он, к сожалению, прочитать не успел.

— Хоумран! — услышал он свой собственный голос, уже лёжа на земле и соображая, в какой из известных вселенных он находится, отчего стало сложно дышать и почему он, сглатывая слюну, чувствует привкус крови.

Над ним склонился кто-то, обладающий точно таким же лицом, как у него, одетый совершенно так же, как и он, только с окровавленной битой на плече.

— Привет, красавчик, как жизнь? Всё в порядке?

— Ты… ты… ты кто вообще такой? — выдохнул ошарашенный Сикора, пытаясь схватить агрессора за ворот. Тот с легкостью отбил руку в сторону.

— Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает гадость, — загадочно ответило вышедшее из зеркала отражение, озарив мир широкой улыбкой и картинно выпучив глаза, — Знаешь, я ожидал большего. Честно.

Он выпрямился и сделал пару шагов в сторону, даже не глядя на студента.

— Ты, видимо, совсем себя не уважаешь, да?

— Себя не уважаю? — то, что незнакомец нацепил его собственное лицо, откровенно бесило, и Тадеуш выстрелил оскорблением наугад, — И это мне говорит тот, у кого даже нет своего лица и голоса?

Он перехватил поудобнее чемодан, так как искать более подходящее оружие времени попросту не было. Однако, похоже, его слова выбили собеседника из колеи.

— Я!? Это ты, чтоб тебя, ни хрена не имеешь своего! Ты слабый, убогий выкидыш укуренной малолетки!

Едва разгневанный двойник приблизился, как Тадеуш поспешил воспользоваться моментом, чтобы нанести удар кулаком в солнечное сплетение.

— Я — это я, и я не позволю какому-то безликому бейсболисту отнимать у меня это!

От первого удара противник согнулся пополам, но ко второму успел разогнуться и перехватить руку на лету.

— Ты меня не знаешь, — прошипел он, выворачивая кисть и нанося ответный удар в переносицу, — Ты, мать твою, меня не знаешь!

Следующий удар сшиб Тадеуша на пол. На бедолагу обрушился град ударов ногами.

— Ты меня не знаешь! — удары не были даже особенно болезненными, однако, каждый из них мешал сконцентрироваться, подняться, отреагировать, — Что ты вообще, мать твою, знаешь?!

Град ударов прекратился так же стремительно, как и начался. Двойник просто развернулся и быстрым шагом направился к окну, водя двумя пальцами у виска, словно изображая пистолет.

— Ты же безумен, — он словно торопился что-то сказать. Дойдя до окна, он развернулся, — Ты ведь ненормальный.

Он взмахнул руками.

— Повторяешь одно и то же, изо дня в день. Изо дня в день, чтоб тебя! — закричал он, активно жестикулируя, словно перекладывал что-то очень ценное с одного стола на другой, — Повторяешь в надежде на то, что что-нибудь изменится. Бегаешь по колесу, как белочка, как мышка. Как гребаный хомячок!!!

Тадеуш поднялся на ноги уже второй раз, явно намереваясь продолжить аргументировать свою точку зрения. Главным аргументом послужил удар тяжелым чемоданом в челюсть.

— Безумен, говоришь? И ты появился только ради того, чтобы мне это сообщить? Ты просто жалок! Każdy na swój sposób rozum traci, ублюдок, и не тебе указывать мне, как это делать!

Получив мощный удар, двойник отступил назад, после чего… огрызнулся. В прямом смысле слова, сверкнув огромными клыками из расширившегося рта. Первым, что почувствовал Тадеуш, был животный страх и желание унести отсюда ноги, да побыстрее. Но вместе с тем что-то темное и злое стало подниматься из глубин его души, схватив за горло. Поляк не знал, с кем или чем он сейчас имеет дело, но нутром Сикора почувствовал, что если он побежит сейчас — то и вправду будет бежать всю жизнь, как и сказало это порождение безумия. Сжав зубы, Тадеуш смотрел на жуткую смесь его собственной внешности с каким-то животным, и от злобы поляку хотелось рычать ничуть не меньше, чем его визави. Он не понимал, откуда в нем вскипело это чувство, но вместо того, чтобы бежать, Тадеуш буквально прорычал, наверное, самую неуместную фразу, которую только мог придумать:

— А ну сидеть, ПЕС!!! — сплюнув кровь, прорычал Сикора, глядя на это порождение ночного кошмара с искаженным какой-то потусторонней злобой лицом, и взвесил в руке чемодан, намереваясь снова огреть им противника, кем бы тот ни был.

— А ты заставь меня, ОБЕЗЬЯНА!!! — полностью копируя его интонации, ответил двойник, после чего залился истерическим хохотом.

Бросившись к потерявшему бдительность противнику, Тадеуш нанес сокрушительный удар чемоданом… Но это оказалось ловушкой. Удар пришелся на подставленные руки. Какое-то мгновение поляк наблюдал, как глаза его двойника меняют цвет с голубого на желтый… А затем зубы противника сомкнулись на его правом плече, пронзая плоть и с хрустом ломая кости.

Сикора попытался пнуть нападавшего коленом в пах, но удар пришелся по бедру. Двойник со всего размаха опустил ребро ладони на раненное плечо, и вспышка боли попросту бросила Тадеуша на колени.

— Ты слаб! Прими это! — звериным рыком возвестил доппельгангер, а затем нанёс мощный удар коленом в лицо студенту.

— Заткни. Свою. Пасть!!! — по-звериному зарычал Сикора.