Зеркало грядущего

Вместо разящего удара вышел шлепок, который пришелся прямо по бедру. Девка завизжала и заголосила на всю улицу, перемежая крики о помощи с чудовищными ругательствами.

– Спасите, люди добрые! – надрывалась она, а в соседних домах вдруг разом захлопали створки ставен и залязгали засовы дверей. – Бесстыжий жрец пристает к невинной девушке. Что же это делается такое? В своем доме проходу не дают…

Ораст беспомощно обернулся и открыл рот, чтобы объяснить, что все совсем не так, и это его, Ораста, надо спасать, а не эту грязную девку, это у него, праведного слуги Солнцеликого, обманом выманили дарованные в храме медяки, которые пошли не на богоугодное, как он думал, дело, а на мерзкие забавы этих ужасных людей, которые многажды согрешили, поскольку не только лукаво солгали послушнику, но вкусили запретного вина и, скорее всего, не погнушались иными плотскими утехами.

Он хотел объяснить это и многое другое, но не успел – удар тяжелого, пахнущего дегтем кулака, разбил ему бровь.

Ораст тонко закричал и, словно зайчонок, рванулся в сторону. Но его настигли, сноровисто сбили с ног, и будущее светило митрианского культа пропахало носом мостовую и уткнулось лицом прямо в кучу лошадиного навоза.

Он плохо помнил, что было потом. Кажется, его били ногами, потом чуть не переломали кости кочергой. Кто-то, хохоча, мочился на его испачканную рясу. Он не мог видеть кто, но почему-то чувствовал, что это разбойник Бернан, которого он посчитал лудильщиком. Тут же суетились какие-то дети – он слышал их тоненькие, противные голоса и топот маленьких, наверняка рахитичных ножонок, обутых в тяжелые деревянные башмаки. Последнее, что он слышал, был лязг оружия подходившей стражи и возмущенные объяснения добрых горожан, вынужденных дать отпор распоясавшемуся жрецу, обесчестившему жену почтенного мирянина Бернана.

Потом стало темно.

Храмовый суд Пресветлого Митры постановил: послушника Ораста, уличенного в винопитии и блудодействе и тем самым осквернившего Имя Огненноликого, сечь кнутом и держать в подземном карцере на хлебе и воде две седьмицы. После чего отправить в Храм Блаженных в Магдебурхе, где и надлежит ему пребывать в смирении и молитвах до полного раскаяния…

Но послушник Ораст не раскаялся. С тех пор в его душе поселилась месть, которая требовала выхода, точила и грызла его изнутри, разъедала его благочестие, словно ржа железо. Он потерял покой и лишь молил Пресветлого даровать ему Силу, чтобы заставить всех тех, кто надругался над его наивностью, погибнуть лютой смертью. Его больше не заботила храмовая карьера, напротив, он стал проявлять интерес к чернокнижию и украдкой читал в библиотеке запрещенные труды давно умерщвленных еретиков. Он стал кое-что понимать в запретных культах и мечтал обрести ту мощь, которой, судя по прочитанному, обладали древние маги Ахерона и Валузии.

Ночами, лежа на жестком ложе, он молился своим новым богам, чтобы те помогли ему покинуть ненавистную Немедию и направили его стопы в мрачную Стигию, где неофит смог бы обучиться таинствам у молчаливых жрецов Сета, или в загадочный Кхитай – хранилище Железной Книги Скелоса, но после, когда жар видений приостывал, он понимал, что стенания его пропали втуне, и он по-прежнему слишком слаб и беспомощен, чтобы перенести трудный путь на Восток, и в ярости кусал пропитанную потом соломенную подушку, одновременно презирая себя и жалея.

Он молился Митре лишь для вида, настолько, насколько требовалось, не более, и втихомолку, с большими предосторожностями, попробовал совершать обряды поклонения Нергалу, черному божеству гирканцев. У него доставало ума и хитрости рьяно блюсти лицо, потому в глазах настоятелей он был никто иной, как раскаявшийся грешник, усердно замаливавший былые грехи, и ничем не нарушал устав храмовой общины.

Когда, по тайному приказу короля Гариана, жрецы Митры начали Поход против чернокнижников и по всей Немедии запылали священные костры, Ораст был в числе тех, кто усердно подкладывал вязанки хвороста и подносил к ним зажженный факел. Нечестивые маги боялись, как огня, аскетичного юношу с горящими глазами, да он и был огнем – праведным митрианским пламенем, очищавшим страну от хулы. И никто не знал, и даже не мог предположить, что праведный Ораст, словно тать в нощи, украдкой, во время обыска, сует себе под рясу самые Ценные магические атрибуты осужденных – хрустальные шары, старинные книги, зачарованные кинжалы, а после прячет их в потайном месте, надежно скрытом от любопытных глаз.

Но пришел час, когда он ошибся, открыто покусившись на древний том мага Оствальда. Когда суровые немедийские солдаты тащили безумного старца на костер, тот проклинал Митру и предрекал час, когда Скрижаль Изгоев, как он величал свой драгоценный фолиант, изменит судьбы мира.

Ораст, занимавший в ту пору почетный пост помощника тайного судьи, не таясь, забрал зловещий том в свою келью, объяснив всем, что он якобы хочет изучить ересь, дабы наметить новые пути борьбы с чернокнижием.