Зеркало грядущего

Бомба «Марк 4», пять тонн веса и тридцать одна килотонна мощности, вывалилась из брюха самолета. На заданной высоте исправно раскрылся парашют и поплыл на север, хорошо видимый с парижских улиц. Конструкция этого боеприпаса требовала его окончательного снаряжения (фактически досборки) перед самым сбросом – а так как один из компонентов не был вставлен, то бомба представляла собой всего лишь контейнер, наполненный радиоактивным веществом, не способный к взрыву. Но никто на земле этого не знал.

Радиопереговоры со штабом ВВС

– Центр, я 051. Цель не меняет курс, ведет ответный огонь. 039 сбит, я продолжаю атаку. Черт, у меня оружие отказало!

– 051, цель повреждена?

– Центр, я этого не наблюдаю. Идет прежним курсом, на радиовызовы не отвечает!

– Центр, я 103, видим цель. «Конвэйр», немедленно поверните влево, на курс 270, или будем стрелять. Центр, он не отвечает. О боже, он сбросил Бомбу, ясно вижу парашют!

– 103, это генерал Жуо. Приказываю расстрелять бомбу в воздухе – как это удалось русским в Порт-Артуре. Выход из боя запрещаю. С тобой Прекрасная Франция, сынок – не подведи!

– Мой генерал, приказ понял. 125, продолжайте преследовать цель.

– 103, я 125, понял. Обойду по дуге, с вашего разрешения.

– 125, я 103 – давай прямо, успеешь проскочить. Даже если взорвется.

– 103, я 125 – но не успею далеко отлететь. И янки уйдет, если мы погибнем.

– Черт с тобой, подлый трус, встретимся в аду. Я атакую!

– 103, доложите обстановку!

– Мой генерал, промах! Захожу в повторную атаку. Я попал! В парашют – а контейнер падает. О, дева Мария, он падает, куда-то на Монруж, или Жантильи! Спаси и помилуй нас! Я его не вижу! Ухожу на форсаже! О бог, кажется он не взорвался! По времени, должен был упасть – а взрыва нет!

Снова бомбардировщик В-36,

уже к северу от Парижа

– Кэп, есть связь! Что передать штабу?

– «Атакованы французскими истребителями, без всякого повода, самолет поврежден, наши координаты десять миль к северу от Парижа, курс 310, тянем к Руану, если нас не добьют, просим помощи». Скорее, пока нас не сбили!

– Кэп, у нас четверка французов на хвосте. Два совсем близко.

– Черт, вот жалко, что мы не снарядили бомбу как положено. Было бы приятнее вариться в адском котле вместе с миллионом лягушатников.

– До Руана близко, может, наши успеют. Если у них дежурное звено наготове.

– Еще пара «дассо» слева, нам наперехват. За ним еще не меньше эскадрильи, поршневые.

– Кэп, штаб запрашивает подтверждение, верно ли поняли, что нас атаковали французы.

– Дьявол, нас сейчас будут убивать! Так и передай, открытым текстом! Наверное, у лягушатников очередная революция.

– Кэп, они стреляют! Ну, получите, ублюдки! А-а-а, мы горим!

Томас У. Ренкин, военный атташе США

Неужели мой блеф оказался правдой?!

Когда прозвучал доклад, что наш самолет сбросил над Парижем Бомбу – мне показалось, что все присутствующие (включая бывших заговорщиков) были готовы меня разорвать. Страх, однако, дополнялся трезвой мыслью, что Венсенн достаточно далеко от центра Парижа – где, по докладам французов, ожидается эпицентр взрыва. И что мы находимся в достаточно глубоком и прочном подвале, оборудованном как бомбоубежище еще в минувшую войну. Ну а после – надеюсь, что этот сумасшедший президент все же достаточно здравомыслящ, чтобы понимать: его стране войну с США не выдержать. И как бы ни было жалко сотни тысяч погибших в Париже – но если дойдет до войны, мертвецов будет гораздо больше.

Вот только лично меня теперь могут расстрелять в дворе. И объявить в числе пропавших без вести – ведь при атомной бомбардировке от большинства трупов лишь пепел остается! А я не хочу – я ведь не виноват, не я принимал это решение, Париж бомбить!

Хотя в Вашингтоне решили умно. Если не получилось выиграть партию по правилам (де Голль остался жив), то можно перевернуть весь стол. А после привести к власти клику каких-нибудь «поборников порядка», которые будут, при антиамериканской риторике, делать то, что потребуем мы. Как когда-то сказал французский король Генрих Четвертый, «Париж стоит мессы» – так и у нас кто-то мог решить, что послушная Франция стоит головы какого-то атташе.

Взрыва не произошло – живите пока, лягушатники! Но с какой злобой на меня смотрит их президент – сейчас точно прикажет вывести меня во двор, перед расстрельным взводом. А я не хочу – как мне спастись?

Оглушительно зазвонил телефон. Офицер из президентской охраны взял трубку, выслушал и докладывает – это посол США! Требует генерала Ренкина, то есть меня, к аппарату. Неужели я спасен? Или французы скажут, что меня тут нет?

Де Голль зловеще усмехается. Берет трубку и произносит: