Зеркало грядущего

Молотов, министр иностранных дел СССР —

послу США в Москве

СССР обеспокоен заходом в Балтийское море авианосной эскадры ВМС США, имеющей ядерное оружие.

Мы вас предупреждаем: первый же выстрел с вашей эскадры – это война. Массированный взлет палубной авиации, или даже подготовка к нему – это война. Ваши корабли будут потоплены, а все самолеты сбиты. После чего, вполне вероятно, войска СССР и стран Московского договора получат приказ выдвинуться вперед – во Франции, в Китае, на Ближнем Востоке.

Мы считаем, что французский народ сам должен разобраться со своими политическими проблемами. И нам не нравится, что кто-то хочет под предлогом «предотвращения советского вмешательства» развязать Третью мировую войну.

Авианосец «Иводзима». Балтийское море,

13 ноября 1953 г.

Адмирал был сильно не в духе. И Джимми поспешил сделать «морду кирпичом».

Хотя по большому счету, что может сделать командующий эскадрой с ним, героем прошлой Великой войны, отмеченным наградами – и, что важно, не подчиненным строевым пилотом, а прикомандированным испытателем от фирмы «Локхид»? Правда, «большой босс всегда прав», подобно тому, как генерал Макартур едва не сгноил Джимми в военной тюрьме за невинную в общем шутку при демонстрации американской воздушной мощи во время процедуры подписания капитуляции Японии[35], спасибо Флоту, что не дал в обиду. И левая пропаганда, что «быть негром в США – это как евреем в рейхе», не то чтобы правда, но что-то в ней есть – конечно, никто не смел обращаться к Джимми «эй, ниггер», и платили ему очень даже неплохо, однако бесспорно, что белый на его месте и при его заслугах имел бы заметно больше и уважения, и дохода.

– Мне сообщили, мистер… – произнося фамилию Джимми, адмирал скривился, будто съел лимон, – что ваша персона пользуется популярностью у летного состава. Обмен опытом – это, конечно, похвально, особенно если учесть, что у нас многие из молодых, войну не заставших. Но коммунистическая пропаганда – это совсем иное. Вы желаете, чтобы я сообщил о вашем поведении в Комиссию?

Джимми был искренне удивлен. Он ни в коей мере не разделял коммунистических убеждений, не читал книг Ленина или Маркса, не был знаком ни с одним коммунистом. Если не считать того русского подполковника, с которым они разговаривали, вместе болтаясь на спасательных плотиках посреди Японского моря – ну а после, в страшном ГУЛАГе, Джимми и месяца не провел, репатриированный одним из первых. Конечно, там его допрашивали, – но он вел себя строго по инструкции: «Могу сообщить лишь имя, звание и личный номер», – и к нему не было никаких претензий по возвращении из русского плена тогда, три года назад.

– Тогда, на наших базах в Японии, среди летного состава едва не доходило до бунта, «мы не камикадзе», экипажи открыто отказывались выполнять боевые задания, – сказал адмирал, – а теперь подумайте, в какой жопе мы сейчас. В зоне абсолютного господства русской и немецкой авиации, а еще у них тут больше сотни подлодок, при том что нас выдернули сюда с «мирной миссии», визита в Копенгаген, сокращенным ордером, полутора десятков эсминцев явно не хватит для нормальной ПЛО четырех больших кораблей. И русские уже на взводе – прямо предупредив нас, что первый выстрел с нашей эскадры, и нас уничтожат. Сейчас над нами крутится их разведчик – и нам остается молить бога, чтобы у него не сдохла рация и на берегу не решили бы, что мы его сбили. Как только там решат, что мы представляем угрозу – сначала на нас свалится то же, что на Шанхайский порт, а после их авиация, лодки и хоть даже катера добьют то, что уцелеет. У русских моряков есть песня: «Пишите – мы не придем назад», – так вот к нам это сейчас относится в полной мере. Если в Вашингтоне или Москве решат, что войны не избежать. И как она завершится, нам будет уже все равно.

Джимми молчал, пытаясь понять смысл услышанных слов. Поскольку адмирал не был трусом – а воевал с сорок первого года на Тихом океане, под началом самого Хэллси, затем Спрюэнса.

– Когда придет приказ, я подниму все самолеты, – сказал адмирал, – и они пойдут на прорыв, на Москву, Ленинград, Ригу, Кенигсберг, не у каждого будут атомные бомбы, но русские этого не знают, так что даже те, кто несет обычный боеприпас, отвлекут на себя русское ПВО. Нас тут тридцать тысяч американских парней – столько же три года назад погибло в Шанхае и до сих пор не отомщены. И остается надеяться, что кому-то из тех, с кем вы вели беседы, рассказывая, что русские такие же люди, как мы, удастся отплатить за нашу гибель. Скажите, ему легче будет это сделать, считая, что внизу кровожадные коммунистические фанатики, нелюди, жаждущие всех покорить и «раскулачить», или что там такие же люди, всего лишь говорящие по-русски, а не по-английски?

– Но, сэр! – пытался возразить Джимми, – я всего лишь рассказывал правду, как было. А как ее толковать – это уже личные проблемы тех, кто услышит.