Зеркало Иблиса

— Напрасно вы иронизируете, — не поддался на провокацию Ягер. — Той истины, которую нес Иисус, не знает никто. Ни я, ни вы, ни даже Римский Папа! Потому что если она и есть, если где-то есть Евангелие от Христа, то оно похоронено в самом глубоком подвале Ватикана или где-нибудь в пустыне Палестины потомками первосвященников.

— А вы думаете, что оно обязательно есть?

— Не знаю. Но если его нет, то нет и истины, есть только множество свидетельств людей, предавших своего пророка. Неисчислимое количество раз переписанных свидетельств. Переписанных людьми, не всегда чистоплотными, не всегда честными, не всегда бескорыстными. Христианство выродилось в плеть, которой клир погоняет свое стадо. Орудие власти, орудие давления на власть… Что угодно, но это не Вера.

— Так я не совсем вас понял, почему вы считаете, что Евангелие от Христа обязательно не согласуется с церковными догматами? Если принять мысль, что оно все-таки есть…

— Потому, мой милый профессор, что это Евангелие до сих пор не опубликовано, — ответил Ягер опешившему профессору. — Если, конечно, принять мысль, что оно все-таки есть. А без него…

Ягер развел руками. Но Замке сдаваться не собирался:

— Однако поскольку этого документа нет или он надежно спрятан, почему вы так настойчиво считаете, что все известные Евангелия переписаны? На каком основании? Хотя, конечно, презумпция невиновности вас вряд ли касается…

— На том основании, что есть большая разница между тем, что говорил Христос, и тем, что делает церковь, основываясь на тех самых догмах, о которых вы говорили. — И Ягер снова что-то сказал по-арабски.

— Горе же им, которые пишут писание своими руками, а потом говорят: «Это от Аллаха», — перевел Замке. — Но откуда вам знать, что говорил Христос?

— Кое-что сохранилось и в Библии…

— Так вы еще и Библию изучали? — спросил Фрисснер. — Вас надо было брать на должность полкового капеллана.

— Спасибо, — ответил Ягер. — Гордиться собственной безграмотностью могут только немецкие солдаты. Невеселое зрелище.

— Один-один, — подвел итог Богер, до этого момента молчавший.

Фрисснер сжал зубы, помолчал некоторое время, а потом заметил:

— Хорошо, вы можете называть меня атеистом или как угодно, но пропагандировать собственное бесстрашие перед лицом якобы сверхъестественных сил я бы на вашем месте не стал. Вы же испугались чего-то там, в этом дрянном селении.

— Испугался. Но на вашем месте я бы не путал бесстрашие и ту же необразованность. Никто не знает, как повели бы себя вы…

Фрисснер усмехнулся:

— Ну так просветите меня! Ягер покачал головой:

— Послушайте профессор, что вы знаете о Звере с сухими глазами? Вы же арабист, должны же знать содержание легенд местных жителей!

— Безусловно… — неуверенно начал Замке, — Но поймите, жителей пустыни много. Языковых наречий еще больше, а легенд вообще неисчислимое множество. Пустыня порождает их тысячами… Вы и сами видели достаточно всякого. Я хочу сказать, что невозможно знать все легенды, все мифы и прочее…

— Но по этому случаю вы же можете что-то сказать?

— Могу, но не ожидайте многого. Есть предание о Звере с высохшими глазами. Он приходит из пустыни ночью и, мучимый невероятной жаждой, пьет жизнь из людей.

— Пьет жизнь? — переспросил Богер, не оборачиваясь.

— Ну, кровь, может быть… Может быть, еще что-то… легенда говорит именно так. Пьет жизнь. Существует масса описаний, но все они так или иначе не заслуживают доверия.

— Почему же?

— Видите ли… — Замке замялся. — Описание этого существа таково… Я хочу сказать, описание его действий таково, что свидетельств остаться не должно. Никаких.

— Почему? — снова спросил Богер.

— Потому что не остается живых… — невозмутимо сказал профессор и поправил соскочившие очки.

Повисла пауза. Фрисснер поймал быстрый взгляд Ягера.

— Вздор какой-то… — Артур кашлянул. — Честное слово, я уважительно отношусь к пустыне, я уважительно отношусь к природе вообще. Но я далек от того, чтобы персонифицировать какие-то ее катаклизмы…

— А от чего умерли те англичане? — спросил Ягер.

— Я не специалист по пустыням. Спросите профессора, — ответил Фрисснер и подумал, что про англичан Ягеру лучше было бы не вспоминать. Хотя в машине были только Макс да Юлиус, такие разговоры при подчиненных лучше не вести. Его и самого до полусмерти напугали высохшие трупы, а уж какое впечатление они могли оказать на солдат…

Фрисснер действительно не был мистиком, он был практик, который насмотрелся в лицо смерти в окопах и в боях и понял, что ничего особого в ней нет. Но в этих высохших англичанах было что-то, что не укладывалось в привычную картину мира. А уж что Ягера простой смертью не напугать, это Фрисснер понимал хорошо.

— Мне трудно сказать, для точного ответа нужно было провести исследования… Но предположить можно несколько причин. Например, укус неизвестного насекомого, который вызывает безумие… Такие случаи известны науке. К тому же, — Замке обратился к Ягеру, — вы не видели, что делает с человеческим телом песчаная буря.

Богер издал звук, похожий на фырканье лошади, но ничего не сказал.