Зеркало Иблиса

— Да собственно, никакого, господин капитан. — Обст был смущен. — Просто у нас был командир… Тоже капитан. Еще в первую войну… Я тогда рядовым был. Делать нечего было по молодости, вот в армию и подался. Добровольцем. Так наш капитан, вот кто был голова, на фронт из университета пошел. Всегда знал, что солдатам нужно. Уже в самом конце, когда и войны-то не было, он погиб где-то на Западном фронте. Я в это время в госпитале валялся, сводки читал: «На Западном фронте без перемен. На Западном фронте без перемен». Вот тебе «и без перемен»… Я теперь всегда про него вспоминаю.

— Война быстро двигает по службе, да?

— Это верно, господин капитан. Только думаю я, что выше унтера не поднимусь. Образования не хватает, да и подустал я командовать. Сказать по правде, я, как узнал, что нас к вам отряжают, обрадовался. Вот, думаю, теперь кто-то другой за меня думать станет.

— Ну и как?

— Да ничего… — Обст посмотрел из-под ладони куда-то на линию горизонта. — Привык я, оказывается, командиром быть. Мои люди…

Он пожал плечами и замолчал. Фрисснер присмотрелся к той точке, которую так сосредоточенно рассматривал Обст.

— Что это там?

Ответа не последовало, унтер-офицер смотрел за спину Артура. Настороженно смотрел.

Фрисснер резко обернулся.

Перед ними, словно появившись из песка, стоял Муамар.

— Что там? — спросил Фрисснер, махнув рукой на горизонт. Проводник его злил — особенно эта идиотская манера возникать бесшумно и неожиданно.

Муамар сделал несколько непонятных знаков и тоже уставился куда-то в желтый океан.

— Ну и что он хотел сказать? — риторически спросил Артур.

— Если позволите, господин капитан, то думаю, он имел в виду ваш бинокль, — сказал из-за плеча Обст. — Ух очень на грудь вам указывал, а потом на глаза. Вот ведь обезьяна глухая…

Фрисснер едва удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Докатились!

В бинокль Артур разглядел только какие-то черточки, палочки и зелень.

— Тмесса?

Муамар кивнул и ушел за грузовик. Кинул на песок молитвенный коврик и забормотал что-то неразборчивое.

— Обст! Посты отменяются, сажайте за руль свежего шофера. Еще час езды, и мы достигнем оазиса.

— Слушаюсь!

Когда Фрисснер завел машину, передняя дверца вдруг открылась, и внутрь забрался Ягер. Штурмбаннфюрер был слегка бледен, но более ничто не выдавало того, что он был вчера пьянее вина.

— Штурмбаннфюрер, — сказал Ягер с ходу. — Я приношу свои извинения за мое недостойное поведение вчера днем. Впредь такого не повторится, обещаю вам. Нахожу ваши действия правильными, в кузове грузовика я быстро пришел в норму. Еще раз прошу прощения. И спасибо, что впустили меня обратно…

— Принято, — пробормотал Фрисснер. — Скажите только одно: где вы берете коньяк?

Ягер повернулся к Артуру и сказал, четко чеканя буквы:

— Там больше нет, штурмбаннфюрер. Коньяк кончился.

— Это многое объясняет.

«Фиат» чихнул и тронулся. Фрисснер понял, что ему неудержимо хочется спать.

— Хотите, я вас сменю, командир? — спросил с заднего сиденья Богер. — У меня уже не так болит, а управлять машиной днем я могу и одной рукой.

— Отдыхайте, вы мне еще пригодитесь…

— Ооо… — возле Богера завозился задремавший было Замке.

Макс быстро сориентировался и помог профессору подняться на сиденье.

— Как мне плохо… — Замке держался за голову и раскачивался. — Как плохо… Голова так болит… У нас нет кофе?

— Это самая веселая шутка, которую я слышал за все время этой пустынной гонки, — заявил Богер. — Потребовать кофе посреди песка, это сильно. Восхищаюсь вашим мужеством, профессор.

— Ооо… Как болит… Как болит…

Фрисснер упорно молчал. Теоретически в аптечке можно было найти какое-то болеутоляющее, но тратить его на загулявшего пьяницу, который мается с похмелья, Артур считал неправильным. Да и вряд ли поможет.

— Почему так дурно пахнет? — спросил Замке.

— А чего бы вы хотели? — поинтересовался Богер. — Вы думаете, что от вас фиалками пахло? Нет, дорогой профессор, теперь уж терпите.

— И бок болит, — плаксиво пожаловался Юлиус. — Что у меня с боком?

— Ушиблись, — пояснил Макс. — Когда с сиденья упали.

Богер не стал уточнять, что с сиденья на пол машины профессора скинул именно он. К чему расстраивать человека?

— Тошнит… Ооо… Меня тошнит… Артур… Остановите! Меня сейчас вырвет!

— Черта с два! — зло ответил Фрисснер. — Окно откройте и вперед. Я не стану останавливать экспедицию из-за двух… Одного алкоголика.

— Ооо… Моя голова! Тошнит! Ягер, зачем вы меня так напоили?! Тошнит…

Наконец он справился с окном и высунулся наружу, освобождая содержимое своего желудка Богер брезгливо поморщился.

— Интеллигенция, — отчеканил Ягер. — Совсем не умеет пить.

— Позвольте заметить, что напоили его именно вы, — сказал Фрисснер.

— Я его не заставлял, — невозмутимо парировал Людвиг.

К тому моменту, когда колонна подошла к Тмессе, Фрисснер все чаще засыпал за рулем, а профессору изрядно полегчало. В нем даже проснулся исследовательский инстинкт.

— Мне кажется, что мы прибыли вовремя. Ну, или почти вовремя, — профессор метался от окна к окну. — Посмотрите туда, где-то там должна быть площадь… И фонтан.

— Фонтан? — Спросил Ягер.

— Да, да, именно так!