Зеркало Иблиса

Неслышно подошел тот же майор.

– Бикслер, – сказал он, набивая черную, очень старую с виду трубку лохматым табаком. – Джеймс Бикслер. А вы, очевидно, и есть Ворон?

– К вашим услугам, – картинно поклонился Альтобелли.

– Удачно все прошло, ничего не скажешь… Зачем вы поехали с отрядом?

– На всякий случай.

– Неоправданный риск, – неодобрительно заметил майор. – Вы поедете с нами?

– Нет. Дайте мне одну машину, я вернусь.

– С ума сошли? В одиночку в пустыне?

– Уверяю вас, так будет лучше. Мне нужно вернуться, – сказал Альтобелли. – Воды там достаточно, бензином я разживусь в другой машине… В конце концов, мы не настолько удалились от цивилизованных мест.

– Тут вовсе нет цивилизованных мест, – возразил майор. – Один чертов песок… Колючки, ветер, жара. Я всю жизнь прожил в Глазго, надеюсь, вы понимаете разницу.

Подбежал молодой лейтенант, косясь на Альтобелли, доложил:

– Погрузка завершена.

– Сейчас тронемся, Бертон. Вот этот грузовик, – майор показал на ближний «бедфорд», – оставим. Заправьте баки, погрузите в кузов достаточный запас горючего, воду. Продукты нужны?

– Нет, там достаточно, – сказал Альтобелли. – Если можно, немного кофе.

– Кофе дрянной, индийский, – предупредил майор.

– Сойдет и такой. – Подполковник улыбнулся. – Вы не представляете, что мне иногда приходилось пить.

56

Когда же увидели его, сказали: «Поистине, мы сбились с пути!»

Коран. Письменная трость. 26 (26)

– От каменного столба строго на восток, – напомнил Замке. Ягер сверился с компасом, ткнул пальцем:

– Туда!

«Фиат» свернул, в двигателе заскрежетало, заколотилось, и штурмбаннфюрер с руганью остановил машину.

– Что еще? – спросил капитан, морщась. Нога в ботинке отчаянно чесалась, наверное, грибок.

– По-моему, мотор сдох.

– Пойдем пешком, – решил Фрисснер. – На обратном пути посмотрим, если что – перетащим на буксире.

Он взял с сиденья свой «стэн» и первым вылез из автомобиля.

Снаружи оказалось неожиданно прохладно. Высившийся в нескольких метрах камень, казалось, излучал холод, волнами расходившийся в стороны. Его черная щербатая поверхность местами была покрыта желтовато-белым налетом.

Фрисснер поднял голову – высоко в небе кружила какая-то птица, словно самолет-разведчик, неотвратимо сужая круги. Неожиданно капитан понял, что за ними наблюдают. Наблюдают давно и терпеливо, вот только с какой целью? По коже пробежали мурашки, руку свело судорогой. Фрисснер тихонько охнул, и к нему тут же повернулся археолог:

– Что с вами?

– Желудок, – соврал Артур.

– Выпьете? – дружелюбно предложил штурмбаннфюрер, извлекая из кармана маленькую фляжку. Интересно, когда у него наконец закончатся запасы? Тем не менее Артур протянул руку, отвинтил пробочку и сделал большой глоток.

Спирт. Неразбавленный спирт. Поняв это слишком поздно, капитан закашлялся, сипло втягивая воздух, а Ягер улыбнулся и, аккуратно завинчивая фляжку, сказал:

– Больше ничего нет. Но для желудка незаменимо. Равно как и для остальных частей организма.

– Спасибо… – выдохнул Фрисснер, вытирая слезящиеся глаза. – Итак, где у нас восток?

– Вон там, – махнул рукой штурмбаннфюрер.

– Идти на восток, пока не увидим трещину в земле, – сказал археолог.

Они шли довольно долго, и Ягер уже принялся изрекать пророчества по поводу того, что трещину засыпало песком, но тут Муамар остановился и издал протяжный мычащий звук.

– Кажется, он что-то нашел. – Замке тут же поспешил к проводнику. За ним последовали офицеры.

Араб тыкал пальцем себе под ноги. Полузасыпанная трещина, которую трудно было заметить уже на расстоянии нескольких шагов. Она расширялась в сторону нависающих скал, затем снова сужалась и превращалась в еле видную нить.

– Дальше что? – спросил Ягер.

– Дальше нужно идти на юг. Скала, похожая на наковальню, под ней будет пометка. Ее рисовал отец…

Скала нашлась совсем быстро – приземистая, расплющенная, в самом деле похожая на изъеденную временем и кузнечной работой наковальню. С ее плоской вершины, завидев приближавшихся людей, сорвалась крупная птица и, с шумом хлопая крыльями, исчезла в вышине. Фрисснер готов был отдать голову на отсечение, что это была та же самая тварь, что наблюдала за ними. Ягер, кажется, тоже собирался что-то сказать, но тут шуршащую тишину разорвала пулеметная очередь.

– Богер! – воскликнул капитан. – Там что-то случилось! Замке, оставайтесь здесь!

И, развернувшись, побежал в обратном направлении. За ним, отчаянно ругаясь, последовал штурмбаннфюрер, а проводник остался с археологом, в растерянности севшим на корточки и обхватившим голову руками.

– Ты ученый человек, – певуче сказал Муамар, когда немцы скрылись из виду.

Замке с удивлением посмотрел на него:

– Ты можешь говорить?1

– Да, я могу говорить, – с достоинством ответил Муамар. – Но к чему говорить с глупцами? А твои хозяева глупцы.

– Они мне не хозяева!

– Хозяева, ученый человек. У таких, как ты, всегда есть хозяева, потому что ты не умный, а всего лишь ученый человек. Такие, как ты, не могут без них. Из-за этого все ваши войны…

Муамар подошел ближе, сел на песок: