Зеркало ислама

Аристотель наверняка содрогнулся бы от такой интерпретации своих представлений. Но подобное рассуждение представляется достаточно естественным для средневековых исламских мыслителей, говоривших и писавших на арабском языке [* Одно из свидетельств – цитата из «Цели мудреца» аль-Маджрити об ассоциации материи и формы в отдельных предметах (существах) – приведено выше. Напомним, что ассоциация материи и формы представляет собой принятие материей формы (или образа) – чтобы материя и форма составили единое целое. «И это, – говорит аль-Маджрити, – как сцепление формы (=образа) человека с водой и зеркалом, как соединение Божественной природы с человеческой природой у христиан, как соединение души с телом» (Аль-Маджрити. Цель мудреца. С. 24).]. К тому же существует утраченная на греческом и оставшаяся только в раннем арабском переводе маленькая работа Александра Афродисийского, толкователя Аристотеля, озаглавленная «Трактат Александра [Афродисийского], устанавливающий [существование] духовной формы, у которой нет материн»¹⁰². А вот уже оригинальное произведение восточного перипатетика – Абу-Али Ибн-Сины, последователя неоплатонизированного Аристотеля. «Для всякой вещи, состоящей из каких-то двух сущностей {ма‘на}, [верно следующее]: если существует одна из них отдельно {муфарикан} от другой, то и другая существует отдельно от первой. Например, саканджабин (напиток, представляющий собой подкисленный уксусом мед. – А.И.) состоит из уксуса и меда. И если существует уксус без меда, существует и мед без уксуса». И далее Ибн-Сина приводит особенно интересующий нас пример. «Так же и с оформленным идолом {мусаввар; санам}, составленным {мураккаб; сура} из меди и формы человека. Если существует медь без формы человека, то существует и форма человека без меди»¹⁰³. Тем самым предположение о том, что Зеркало отфильтровывает форму (очищает ее от материальности, телесности), оказывалось бы не таким абсурдным во всяком случае в первом приближении. Как мы уже видели выше, глаз, который в представлениях исламских философов (там речь шла об Ибн-Рушде) аналогичен Зеркалу (в определенном смысле он является Зеркалом), также отфильтровывает некие формы.

Но предположение о том, что в Зеркале находится форма отражаемого предмета, все-таки абсурдно с точки зрения последовательного перипатетизма. Почему? Форма для перипатетика сущностна (в отличие от акциденции), и если допустить, что в Зеркале находится форма, нужно будет вынужденно признать, что Зеркало представляет собой чудесный инструмент, умножающий сущности. И количество форм конкретного Зайда (условное имя для субъекта. – А.И.) потенциально равно количеству Зеркал, имеющихся на Земле, плюс одна (форма самого Зайда вне соотнесенности с Зеркалом).

Обнаруживается курьезная параллель этим рассуждениям в исламском шариатском праве-фикхе (в его ханбалитской ветви). Авторитетный правовед Ибн-Таймийя не может согласиться с тем, что образ человека в Зеркале является свидетельством наличия человека, или, другими словами, отказывается признавать, что этот образ и есть человек. Так, если кто-то поклялся, что не видел Зайда, а при этом видел его облик {сура} в воде или Зеркале, то он не нарушил клятву, т. е. не обманул¹⁰⁴. Ибн-Таймийя не был перипатетиком, и в этих рассуждениях, пожалуй, больше от аль-Аш‘ари, который говорил о том, что Бог может вложить любой образ в Зеркало вне зависимости от того, есть перед Зеркалом Зайд или его там нет¹⁰⁵. Но смысл всех этих рассуждений сходится в одном – что-то сущностное в Зеркале не может быть. В Зеркале должно быть нечто другое.