Зеркало любви

Ребенка назвали Эдуардом. И надо сказать, сын быстрее всего примирил Малену с семьей Асатиани. Малыша обожали все, мама только успевала следить, чтобы не затискали и не забаловали. А Эдуард Давидович стал редкостно сумасшедшим дедом и обещал малышу чуть ли не джип на окончание школы.

Его можно было понять. Внук, продолжатель фамилии. Род не прервется, дело будет кому передать… это важно.

Воспитать еще малыша правильно, но это уж дело его матери.

Тетя Варя с радостью взялась за роль бабушки, чего уж там, действительно почти родственница. Свою квартиру Малена сдавала симпатичной семье, налогов, правда, не платила, но ее никто не закладывал. Все были очень рады избавлению от тети Параши.

Давид поспособствовал, похоже.

О своих родственниках Малена ничего больше не слышала, ни о матери, ни об отце, ни о сводных брате и сестре, да и о Прасковье Ивановне с сыном тоже. И не жалела. Никто не жалел.

Через два года Малена опять забеременела, на этот раз девочкой, и сегодня Давид забирал ее из роддома. Девочку записали как Марию-Елену Асатиани.

София Рустамовна растаяла.

Марией звали ее мать, Еленой – мать Эдуарда. Так что…

Малена не стала объяснять, что это совпадение, просто порадовалась, что имена такие распространенные. Они с Давидом погрузились в джип и отправились домой. А вечером стояли в детской, смотрели на малыша.

Эдик спал в своей кровати, сложив губки бабочкой и мирно посапывая. Маленькая Маша пока будет жить в спальне родителей. И им так спокойнее, и ма- лышу…

– Какой же он у нас обаятельный!

Давид мог собой гордиться, сын получился просто ксерокопией, разве что глаза серые, как у Малены.

Мурлыкнула Беська, прыгая на подушку к Эдику и сворачиваясь рядом с ним клубком. Малыш, не открывая глаз, подгреб ее поближе и засопел еще более довольно.

Родители расплылись в одинаково идиотских улыбках и удрали в спальню.

– У меня для тебя подарок, – шепнул Давид.

– У меня есть все, – развела руками Малена. – Даже страшно, что ты мог придумать?

Мужчина улыбнулся – и достал шкатулку. А из нее…

Малене показалось, что ее сдавили поперек тела, аж весь воздух вылетел.

Зеркало.

То самое, и не разбитое…

– От… куда?

Слова как чужие, голос тоже…

– Нашел вот. Мне его тогда медики отдали, я и забыл. А сейчас нашел и отнес к стеклодуву. Тебе не нравится?

Малена осторожно положила зеркало обратно.

– Очень нравится. Спасибо тебе огромное.

И крепко обняла мужа.

Поздно ночью она встала и вытащила зеркало из шкатулки. Провела пальцем по оправе… нет, при всем желании не оцарапаешься. То ли заполировали, то ли…

Ей это просто не нужно.

Знать бы только, как дела у Матильды.

А если попробовать коснуться его кровью?

Малена подышала на зеркало, протерла его рукой, пока побаиваясь более серьезного воздействия, и… стекло поплыло, показывая спальню, а в ней спящую в объятиях мужа Матильду. Довольную и счастливую. И серого кота на подушке, который смотрит подозрительным взглядом, и детскую с детьми…

Слезы застили картинку, размывали…

Малена закрыла зеркало ладонью.

Пусть оно хранится в семье. Пусть останется навсегда. Но она сейчас его уберет подальше, а кто и когда его вытащит…

Такие вещи приходят, когда они очень нужны. И никак иначе.

Пусть оно опять ждет своего часа.

Малена тщательно завернула зеркало в бархат и убрала подальше. А потом посмотрела на своего мужа, на дочь, сопящую в кроватке, сбегала в детскую…

Все было хорошо и правильно.

Можно было спать. И пусть ей приснятся Аллодия и Донэр, пусть… она по ним не тоскует. Сон останется сном, явь – явью, а зеркало просто зеркалом.

И Малена нырнула под бочок к Давиду.

Все было правильно.

Три года спустя Аланея, Аллодия

– Как там наше сокровище?

– Которое из? – невинно поинтересовалась Матильда, за это время окончательно смирившаяся с именем Малена и даже простившая режиссера. Была, была у нее мечта когда-то сказать товарищу, что он осел, так ведь до другого мира не дотянешься.

Да и не надо, в этом бы проблемы разгрести.

Консумировав брак (и попробовал бы только Рид сопротивляться), молодые подумали и отправились к архону.

Реонар Аллийский схватился за голову, взвыл, но согласился назначить свадьбу на следующий день, Восьмилапый с вами, м-молодые…

Политика отдельно, постель отдельно.

Впрочем, предосторожность была не лишней, потому что следующих критических дней Матильда не дождалась. И с ужасом поняла, что – того-с…

Беременна.

Одновременно начался токсикоз и у Дилеры Эларской.

Тошнило дам на пару, зеленели они одинаково, так что страхозавром и притворяться больше не приходилось. Природа все сделала за Матильду. Это уж не говоря про гнусные пигментные пятна.

Оставалось лишь молиться, чтобы все прошло нормально, ну и учить повитух мыть руки. Мыть ноги, комнаты, родильные столы, переодеваться во все чистое…

Архон, которому была разъяснена концепция микробов на школьно-доступном уровне, прислушался. Провел опыты – и огласил еще один вердикт.

А что?