Зеркало любви

– Не знаю. – Михаил Федорович и в самом деле не знал, что делать далее.

Маша сидела в санях, и вдруг ей показалось, что со стороны леса, который она тоже увидела, движутся какие-то тени. Право, трудно было за пургой углядеть что-либо, но это определенно кто-то был там, за снегом. Похоже, собаки…

– Волки, барин, волки! – закричал не своим голосом Аким.

– Ах ты, напасть какая, – пробормотал Михаил Федорович.

И ведь как на грех ружьецо он с собой только одно взял. Он посмотрел на дочь. Та сидела ни жива ни мертва. Замерзшая, испуганная.

– Эх! – Михаил Федорович ринулся к саням, выхватил ружье и стал с той стороны, что была ближе к волкам.

– Господи, Царица Небесная Матушка, – бормотал Аким. – Пронеси Господи…

Маша, увидев отца с ружьем, закричала и хотела было слезть с саней. Но тот приказал Акиму взобраться на сани и удерживать барышню.

– Нет, нет! – зарыдала девушка. – Папенька!

«Мы погибнем! Господи! Спаси, сохрани!» – девушка принялась молиться про себя. Глаза свои она не отрывала от отца, который готов был дорого продать свою жизнь и жизни своей дочери и слуг.

Михаил Федорович твердо стоял перед санями, и, когда первый волк показался вблизи, он выстрелил и сразил зверя наповал. За первым зверем показался еще один. Михаил Федорович убил и этого.

«Сколько же их там?» – вертелось у него в голове.

Ружье теперь следовало перезарядить, а сделать это было очень трудно. Он замерз, руки плохо его слушались. И, когда показался следующий зверь он решил, что все: нипочем не успеть ему выстрелить.

Маша, видя, что отец ее замешкался, оттолкнула Акима и выскочила из саней. Девушка вовсе не понимала, что делает, только страх ее за родителя был так велик, что не могла она усидеть на месте!

– Что ты делаешь?! Уйди, уйди! – крикнул Михаил Федорович.

– Батюшка! – Маша кинулась к отцу и обняла его.

Тем временем зверь приблизился к ним вплотную. Глаза его горели, пасть оскалилась. Лошади, которых до сей поры сдерживали лакей да кучер, забились и ринулись в сторону. Волк замешкался, и тут послышался выстрел и зверь упал. Михаил Федорович, державший уцепившуюся за него Машу, изумленно поднял голову и увидел, что незаметно за бураном с другой стороны к ним приблизились всадники. Их было трое, и один из них сразил наповал волка.

– Слава Богу! – крикнул Михаил Федорович дочери. – Мы, кажется, спасены!

– Спасены, – шепнула Маша еле слышно.

Она обернулась и увидела троих человек верхами, один из которых, по виду дворянин, держал навесу ружье. Сопровождавшие его, одетые в крестьянские тулупы, имели ружья за спиной. Дворянин и один из мужиков тут же спешились, кинув поводья в руки третьего.

– Вы целы? – спросил у Глебова тот, что стрелял, стараясь перекричать ветер.

– Да, благодарение небу и вам!

– А ваша спутница?

Михаил Федорович глянул на дочь. Та еще держалась на ногах, но пережитый страх вот-вот должен был отнять у нее последние силы. Маша повисла на руках у отца и едва не рыдала.

– Позвольте!…

Незнакомец подошел к Глебову и подхватил Машу на руки. Сделал он это легко, будто ни усталость, ни пурга вовсе ничего ему не стоили. Маша подняла голову, но не увидела лица своего спасителя. И тут голова ее поникла, и она потеряла сознание. Незнакомец, ощутив тяжесть беспамятного тела, низко наклонился к ней и увидел бледное лицо с закрытыми глазами, с ресницами и бровями, припорошенными снегом. Он осторожно прижал девушку к себе и бережно уложил ее в сани. Затем помог усесться в них и Михаилу Федоровичу, а сам оседлал своего скакуна. Мужики подхватили лошадей и повлекли их чуть в сторону от того леса, который несчастные путники успели заметить.

– Спасены, спасены… – шепнул Михаил Федорович.

Воистину это было именно так!

4

Постоялый двор, в который они вошли после вьюги и страха, показался им теплым и уютным. От печи шло тепло, горели свечи и свет их казался столь ярким, что поначалу даже ослепил путешественников. Пока все отряхивались да приходили в себя, хозяин с хозяйкой ставили самовар и несли кое-какие яства для подкрепления сил чудесно спасенных. Они уже знали и историю с волками, которую тут же с ходу поведал взволнованный Аким, и историю спасения заплутавших путников.

Хозяйка уже помогла раздеться пришедшей в себя Маше и растирала ей виски уксусом, усадив девушку возле самой печи. Маша куталась в шаль и, приходя в себя, оглядывалась вокруг. И, конечно, самое главное, что волновало и интересовало ее, а также и Михаила Федоровича, кому они обязаны своим чудесным спасением? Дверь избы отворилась, и в горницу вошел их спаситель – молодой человек, который уже снял в сенях полушубок и теперь только отряхивал сапоги.

Он взглянул на отца с дочерью и улыбнулся:

– Смею надеяться, – сказал он, подойдя к ним, – мы подоспели вовремя? Вы не слишком перепугались?

– Ба! Друг мой! – воскликнул Михаил Федорович. – Вы ли это? И это вам мы обязаны своим спасением?

Молодой человек рассмеялся, и мужчины обнялись от всей души. Маша с удивлением смотрела на них. Страх ее быстро сменился любопытством, и она даже приоткрыла ротик, так хотелось ей высказать все свои вопросы.