Зеркало любви

Он любит (в хорошем смысле, не надо тут нездоровых тенденций разводить) маркиза, маркиз любит Марию-Элену, соответственно, Ансуан тоже любит и уважает (и опять попрошу без пошлостей!) Марию-Элену. И покушений на нее тоже не спустит.

Жаль, конечно, герцогиню, но сама напросилась.

- Долго Малена будет спать? - Рид поискал глазами лекаря.

- Это не сон. Как таковой, - отозвался лекарь. - Это... глубже сна. Ее надо просто очень звать. Очень сильно звать...

- Только звать?

- Да. Только учтите, господин, у вас не так много времени. Без пищи она долго не проживет.

Рид и сам это понимал, не дурак же. Видел нечто подобное.

- Оставьте нас, - попросил Торнейский.

Ровена послушно поднялась и вышла, вслед за ней вышли все остальные.

Маркиз сжал руки жены в своих горячих ладонях.

- Малечка! Малена, милая, вернись ко мне!

Показалось ему - или руки жены чуть потеплели? Но - и только.

Рид вздохнул, и вышел из покоев герцогессы. Обвел глазами окружающих.

Слуги, стража, Ардонские - всем составом...

- Я сейчас напишу Остеону. Пусть гонец отвезет. Пока с моей женой не решится, я отсюда никуда не уйду.

Аманда присела в поклоне.

- Будет сделано, ваше сиятельство.

Перо и чернила принесли почти сразу. Рид особо не задумывался.

Остеон!

На мою жену этой ночью было совершено покушение. Убийцу поймали и повесили. Малена пока не пришла в себя, и я останусь с ней, пока все не разрешится.

Сделай так, чтобы меня никто не беспокоил.

Я напишу, как только смогу.

Рид.

Как брат короля, должен он иметь хоть какие-то привилегии? Осталось отдать письмо Аманде, и возвращаться к жене. Ждать, звать...

- Яууууу!!!

Как в коридор попал этот комок серого меха?

Да запросто. В любом замке держат котов и кошек, крысы-то сами заводятся, и шервуля с два ты их выведешь. А кошакам свойственно плодиться и размножаться. А их мелкому потомству - разбегаться куда не надо.

- Яууууу!!!

Котенок уверенно цеплялся когтями за штаны маркиза, и Рид, подумав, подхватил серого паршивца. Так, с котенком в одной руке, и письмом в другой, и подошел к Аманде.

- Отправить.

- А...

- Кот?

- Простите, ваше сиятельство. Я сейчас разберусь...

И так это было сказано, что Рид красочно представил себе процесс утопления хвостатого в ближайшей выгребной яме.

- Муррррк?

Кошак, словно понял, что речь идет о нем, покорно обвис в ладони маркиза, заурчал, сдаваясь на милость человека, и Торнейский вдруг махнул рукой.

- Кошака не трогать. Возьму с собой, вдруг доорется? Такие вопли и мертвого поднимут, не то, что спящего.

Аманда присела в реверансе. Сегодня репрессии кошачье племя не постигнут, это факт. Раз уж ей не досталось... да и не сделала бы она ничего плохого котенку. Специально у знакомых крысоловку просила, а то такие мыши бегают... лоси, а не мыши!

Пусть маркиз позабавится, а потом вернем мурлыку на кухню.

***

Рид вернулся в покои Малены.

Сел рядом на кровать, спустил с рук кота, который, словно что-то понимал, уткнулся между шеей и плечом Малены и принялся мурчать так старательно, словно ему за каждый 'мурррк' колбасу давали.

- Малечка, девочка моя...

Руки были ледяными в его ладонях. И безжизненными...

Что тут скажешь? Как позовешь? Как заставишь Восьмилапого отпустить свою добычу?

Рид ничего не мог придумать. Только растирать ладони жены, греть тонкие пальцы своим дыханием, и звать.

Пусть она услышит.

Пусть вернется.

Боги милостивые и милосердные, вы ведь есть! Услышьте вы нас! Что вам - жалко?!

Отпустите ее, возьмите лучше меня, мою жизнь не жалко, за что вы так? Почему?

Неужели это за степняков? Или...

Наплевать!

Берите меня, но оставьте ее, прошу!

Я люблю ее!

Малечка, любимая, услышь меня, пожалуйста.

Возвращайся ко мне...

Рид и не замечал, что из его глаз катятся одна за одной слезы. Он просто не понимал, что плачет, мужчины ведь не плачут, правда же?

Вот и он не плачет, просто так получается... оно само, совсем само...

Возвращайся, любимая.

Матильда Домашкина.

Давид стянул пиджак и бросил его в сторону. Домработница потом уберет.

День свадьбы, мать его!

Ревнивая сучка, мать ее!

И ладно бы хоть повод был! Но Давид отлично знал, что никогда не интересовался Анжеликой. Ни когда она ощипанным двенадцатилетним цыпленком уезжала в Лондон, ни когда приехала оттуда отгламуренной курицей, как две капли воды похожая на всех гламурешек мира.

Все так стандартно, ногти-зубы-волосы, грудь-попа-талия, большие глаза, губки бантиком и смех колокольчиком. Мозги в конструкции не предусматриваются.

И из-за этой курицы его девочка лежит сейчас в больнице, тихая и неподвижная...

Брачная ночь... в реанимации, чтоб вас всех!

В сторону полетела и остальная одежда, а мужчина встал в душевую кабинку и включил контрастный душ.

Горячо-холодно, горячо-холодно, и так минут двадцать, чтобы прояснилось в голове, а сведенные судорогой пальцы чуть приотпустили чью-то шею.

Убил бы тварь!

Леди Макбет Мценского уезда, чтоб ее всей камерой отодрали!

- Яууууу!!!