Зеркало любви [СИ]

Белое платье, фата, как символ невинности, венок из флердоранжа… все очень простое, гладкий белый атлас, чуть-чуть кружева, никаких безумно пышных юбок, просто, скромно, безумно элегантно.

Завтра Давид заберет ее из дома тети Вари. А откуда еще?

Не от родителей мужа ведь? И не из своей квартиры, это уж вовсе неправильно. Значит – тетя Варя. Та была тихо счастлива, узнав о свадьбе, и конечно, согласилась. Пусть девочка у нее переночует, а уж она присмотрит.

Огорчало девушек только одно. Они так и не придумали, как начать разговор о зеркалах, а надо бы. Уже давно надо. Но…

Вот и сейчас Малена легла, сжимая в руке зеркальце в бархатном мешочке. Последнее время они стали спать с зеркалами, как с плюшевыми мишками. Беся-то осталась в доме Давида… шарик на лапках. Кто бы опознал в ней бывшую помойную кошечку? Такой меховой комок стал! Скоро и не поднимешь!

Мария-Элена Домбрийская

Лорена никого и никогда так не ненавидела, как эту соплячку.

Никого.

Никогда.

Как так могло получиться, что вся ее жизнь, ровная, уютная и налаженная, развалилась из-за какой-то девчонки? И ведь ничего уже не вернешь, ничего…

Дочь в монастыре, забрать ее оттуда можно, но скандал с Силантой такой вышел… на хорошую партию можно не рассчитывать.

Брат…

Лоран хуже, чем мертв. Что с ним, как он… из лап архона Реонара не вырвешься, это Лорена поняла. Сегодня она была у него на приеме.

Архон принял ее тотчас же, не заставил ждать, и это вселило определенную надежду. Но потом…

Стоило ей заговорить о Лоране, и архон перешел в атаку.

Ах, вы знали, что творит ваш брат? А почему не пресекли? Почему позволили ему издеваться над падчерицей, почему не сообщили о его странном, даже больше, чем странном увлечении травами? Вот, герцогесса сразу поняла, что это такое!

Что теперь будет с Рисойским?

Вылечить уже нельзя, можно облегчить состояние. На площади на всеобщее обозрение выставлять не будем, все ж не простонародье, а благородный человек, но… из монастыря Лорана не выпустят. Будут лечить.

Читай – Лорена осталась одна.

У нее никого нет. Когда эта соплячка расправится и с ней – можно только гадать, но скоро, это уж точно. Очень скоро…

А раз так…

Приняв решение, Лорена осмотрела комнату.

Ничего.

У нее – ничего, ее эти игрушки никогда не интересовали. А вот у Лорана есть оружие. На дворе ночь, эта гадина спит у себя…

Лорена медленно вышла из своих покоев и пошла по дому. Остановить ее было некому. Все спали.

* * *

Ровена кормила ребенка.

Дети, это такие милые и очаровательные существа, которым плевать, что сейчас два часа ночи. Ему хочется кушать, или писать, или…

Мама, ты не поняла?

Ему – хочется. Ты – бегаешь.

Хорошо уж было то, что пеленки не самой стирать, да и госпожа Малена приставила персонально к Ровене двоих служанок. И намекнула девчонкам, что этот ребенок – не последний в доме. Так что старались девушки на совесть.

Личная нянька сына герцогессы?

Герцога Домбрийского?

Не лестно? Не выгодно?

Ровена покормила малыша, и задумалась. Пощупала пеленки…

Оххх… а сухие где? Теперь, на кухне…

Ровена вышла из спальни. Служанки спали, и ей стало жалко девушек. Это она может спать сколько пожелает, ей повезло, да и проснулась она уже…

Положить малыша в колыбельку, тряхнуть за плечо ближайшую служанку.

– Приглядывай.

– Да, госпожа.

Даже через сон девушка принялась качать малыша, и тот засопел, довольный. Это, конечно, ненадолго, Ровена пока его развернула, но спать он так не будет…

Женщина выскользнула в коридор.

* * *

Лорена коснулась лезвия кинжала. Острый.

Снять его со стены было несложно. И – в коридор.

Вот и покои этой мерзавки. Дверь изнутри заперта, но Малену не просто так поселили в эти покои. Лорена касается петель. Лоран показал, готовился для себя, да вот, не воспользовался. Спасибо тебе, братик, ты дал мне возможность отомстить.

Засов на двери не прибит, а прикручен. И его можно открыть снаружи, надо только вот этот винт, и вот этот…

Лорена так и поступает.

Сердце бьется в бешеном ритме, кровь гремит в ушах, заглушая все шорохи… наконец железка поддается. И…

Внутрь.

Туда, где слышится легкое сонное дыхание.

Вот и спальня. И Мария-Элена в кровати. Улыбается, ей снится хороший сон…

Лорена подумала, куда бить. Не в голову же?

В сердце, и только в сердце. Сейчас эта дрянь повернется, и…

Мария-Элена не заставила себя ждать или упрашивать. Повернулась на спину, будто услышала мысли Лорены.

Клинок взлетел – и ударил, проблеснув в лунном свете серебристой рыбой.

Матильда Домашкина

Разговор, о котором девушки так и не узнали.

Никогда.

– Завтра у них свадьба. Это конец.

– И ты ей просто так все это спустишь?

– А что я могу сделать?

– Что угодно! У тебя отец, у тебя родители такие, что ты ее вообще пристрелить можешь, как бешеную собаку, и тебе за это ничего не будет.

Две девушки сидят за столом, пьют дорогое вино (почти шесть тысяч долларов за бутылку, Chateau le Pin Pomerol) и как водится, сплетничают.

О мужчинах, о женщинах, о своей печальной судьбе.