Зеркало Льюиса Кэрролла

После того, как Лина с помощью Тимофея справилась с кашей, она взяла тарелки и направилась к детской. Дверь была плотно закрыта. Лина приложила ухо, чтобы послушать, плачет ли Мила, но за дверью было тихо. Лина тихо приоткрыла дверь и заглянула в комнату. На кроватке, зарывшись по уши в стеганое розовое одеяло, лежала Мила. Лина хотела также тихо закрыть дверь, но девочка открыла глаза.

– Это ты, мама?

– Да, – Лина вошла в комнату. Я принесла наши с Тимой тарелки. Посмотри, они совсем пустые.

– Ты меня обманываешь, вы выбросили кашу, а мне говоришь, что всю её съели! – девочка отвернулась к стенке и накрыла голову одеялом.

– Да нет же, мы правда всё съели, а Тимофей ещё просил добавки. Пришлось делиться. – Лина присела на край кровати.

– Может, вы и съели – продолжала Мила из-под одеяла, но приготовила я её отвратительно. Что я такая за женщина! Я ни на что не гожусь! Вот Катька из нашего класса каждое утро готовит своим братьям и сестре завтрак, а я даже кашу не могу сварить!

Лина засмеялась и убрала одеяло с лица Милы.

– Зато девочка ты замечательная, если можешь признать, что ты не всё делаешь… идеально. Да, она немного подгорела. И в ней просто было многовато сахара и не хватало щепотки соли. Если ты это учтешь, то следующая твоя каша станет просто шедевром кулинарного мастерства. Все мы учимся разному мастерству потихоньку. Так не бывает, чтобы сразу всё получилось.

В серо-зеленых глазах Милы засветилась радость, которая сквозь тоненькое стеклышко слез разочарования засияла ярче солнышка. Она вскочила с постели и обняла Лину за шею, та тоже машинально обняла девочку. Лина почувствовала, как маленькое, сильное сердечко радостно колотится в груди ребёнка. Она гладила Милу по кудрявым каштановым волосам и чувствовала незнакомое, но сладкое щемящее чувство, словно она утешила действительно родное существо, дороже которого нет на всём свете. Это чувство было для Лины столь непривычным, что ей неожиданно захотелось плакать. Она подавила это желание, освободилась из крепкого кольца детских рук и спросила: