Зеркало Лукреции Борджиа

Это были несколько листков, разграфленных бланков с результатами медицинских анализов. Людмила пробежала рассеянным взглядом по столбикам цифр и загадочных латинских терминов, которые ровным счетом ничего ей не говорили. Тромбоциты, миелоциты, базофилы и еще какие-то загадочные слова. А наверху на каждом листке – дата и имя пациента.

А. К. Касаткин.

Антон. Ее покойный муж.

И дата на всех бланках – одна и та же: дата его смерти.

То есть это – результаты анализов, которые сделали в больнице, куда в тот день привезли Антона…

Но как эти бумажки оказались у Юлии? И почему Юлия так тщательно их прятала? И почему тот незнакомец так упорно их искал? А Людмила не сомневалась, что он именно их искал в квартире…

Значит, в этих анализах кроется какая-то тайна.

Недаром Юлия сказала, что знает что-то о смерти Антона. И не случайно ее убили…

Ее убили, чтобы она не смогла встретиться с Людмилой, не смогла поделиться с ней своим знанием.

Людмила осознала, что уже несколько минут сидит перед пустой чашкой, разглядывая мятые листочки.

Все равно она ничего не понимает в этих медицинских терминах. Нужно найти кого-то, кто сможет объяснить их.

Единственный врач, которого она давно и хорошо знала, был их семейный врач Леопольд Давидович.

Поговорить с ним?

– Залетела, что ли? – раздался вдруг над ней негромкий голос.

– Что? – Людмила подняла голову.

Рядом с ней стояла официантка. Лицо у нее было жалостливое и сочувственное.

– Сидишь, как в воду опущенная, – проговорила она, доверительно наклонившись к Людмиле. – Разглядываешь результаты анализов… кольца на руке нету… ясное дело – не замужем, а залетела! Можно, я присяду?

Не дожидаясь приглашения, официантка села на свободный стул, подперла щеку кулаком и заговорила:

– Я тебе однозначно скажу: рожай! Я вот тоже такая была, залетела, а он жениться не захотел. Ну, сделала аборт, думаю: куда мне такая обуза? Родить всегда успею, дурное дело нехитрое! А годы-то пролетели, и что я имею? Замуж так и не вышла, а так бы ребеночек был! Все не одна… ну, – официантка окинула Людмилу оценивающим взглядом, – ты-то, конечно, красивая, может, у тебя все по-другому будет… а что, отец не хочет жениться?

Людмила молчала, и официантка продолжала гадать:

– Женатый, что ли?

– Умер он, – нехотя проговорила Людмила, собрала бумажки, положила деньги и встала.

– Ужас какой! – протянула вслед ей чувствительная официантка.

Людмила снова села за руль и поехала домой.

Руки больше не дрожали, и голова после кофе стала ясной.

Болтовня навязчивой официантки повернула ее мысли в другое русло.

Ее предположительная беременность…

Людмила до сих пор не подумала о том, что с этим делать. Нельзя бесконечно отмахиваться – не может быть, не может быть! В конце концов, у нее действительно большая задержка и нужно купить тест и убедиться.

А уж тогда обратиться к врачу. Хотя у нее и сейчас есть прямой повод встретиться с Леопольдом Давидовичем. Нужно приватно поговорить с ним о смерти Антона.

Она заехала в ближайшую аптеку и купила там тест.

Приехав домой, Людмила прокралась в собственную квартиру, как вор, ей не хотелось сталкиваться ни с кем. Отца не было, у брата играла музыка и слышались крики и смех – Карина собрала подружек. Людмила к ним никогда не ходила, да ее и не звали. Она вообще мало знала нынешнюю жену брата. Которая же она по счету – третья или четвертая? Ах, да не все ли равно…

Стоя в ванной, Люда разглядывала полоски. Что ж, та женщина в самолете, Вера, была права: она беременна. То есть, конечно, нужно еще побывать у врача, но все же результаты теста о чем-то говорят.

Она выбросила все в мусорное ведро и позвонила Леопольду, спросила, сможет ли он к ней приехать.

– Что за вопрос, Людмила Михайловна! – прогудел в трубке бархатный баритон врача. – Для вас я всегда свободен! Приеду через час…

Прежде чем повесить трубку, Людмила заглянула в нее – не поселился ли там большой мохнатый шмель с бархатным голосом…

В ожидании врача она села за туалетный стол, достала старинное зеркало, поглядела в него.

После возвращения это стало для нее привычным ритуалом, почти необходимостью.

Из зеркала на нее смотрело красивое, решительное лицо.

– Что мне делать? – спросила Людмила у своего отражения.

Показалось ей или нет, но губы отражения шевельнулись, и негромкий голос проговорил:

– Не верь Леопольду! Никому не верь, кроме себя самой! И решение ты должна принять сама – ведь это твое тело, и ты носишь своего ребенка! Почему кто-то другой должен решать за тебя?..

Леопольд, как и обещал, явился через час. Он тщательно вымыл руки, надел белоснежный халат и вошел в комнату Людмилы с тем самоуверенным и жизнерадостным видом, который придают себе во время приема больных хорошие врачи старой школы. Видимо, они считают, что сама их уверенность должна приносить больному облегчение. И ведь действительно приносит…

– Ну-с, – проговорил он, потирая большие сильные руки. – Что нас беспокоит?