Зеркало Медузы

Он увидел Линца, стоявшего у стенда средневекового оружия. Тот вложил все силы в бросок длинного копья. Мужчина наклонился и, задыхаясь от бега, уперся руками в колени. Из его рассеченной икры струилась кровь. Он приподнял голову и посмотрел на Дэвида. Его лицо исказилось от бешенства. Темные глаза едва не выкатывались из орбит. Каштановые волосы торчали в стороны, как солома, однако коротко постриженные виски и длинная челка, нависавшая на лоб, казались почему-то очень знакомыми. Его левая рука дрожала, словно от пережитого паралича. Дэвид вдруг с ужасом понял, что уже где-то видел лицо этого мужчины. И Асканио о чем-то намекал ему: «Теперь ты понял, кто он такой? Ты это понял?» Линц выругался, развернулся и схватил со стены щит и боевой топор. Распахнутый халат приоткрыл его обнаженную грудь с «Медузой», раскачивавшейся на длинной цепочке. Похоже, он оправился от паники и передумал убегать. Теперь он грозно приближался к Дэвиду.

— Sie denken, Sie k"onnen mich t"oten? [7]— крикнул он, когда его противник с трудом уклонился от взмаха топора.

Дэвид отпрыгнул назад, и следующий удар попал в рыцарские доспехи. Упав с пьедестала, они с грохотом покатились по полу. Дэвид попытался сделать выпад, но Линц без труда отбил щитом короткую саблю. Лунный свет, вливавшийся в окна, вновь озарил его лицо — седые волосы в ушах, длинную челку на лбу и маниакальный оскал кровожадного хищника.

— Niemand kann mich t"oten! [8]— ликовал он.

Линц поднял щит и бросился к противнику, пытаясь сбить его с ног. Но Дэвид снова увернулся, и боевой топор смял нагрудник выставочных доспехов. Немец запыхался, его оружие было тяжелым. Дэвид быстро отпрыгнул в тень, заставив Линца завертеться на месте. Он, как разъяренный бык, выискивал врага.

— Ich will tausend Jahre leben! [9]— проревел хозяин замка.

Внезапно Дэвид оцепенел до мозга костей. Этот голос он слышал в документальных фильмах старой хроники — надрывный, сильный и вибрирующий от ненависти. Это лицо с глазами навыкате и с надменно задранным подбородком воспламеняло сердца нацистов, ввергая мир в кровавую войну. Жестокий безумец, маньяк, зажегший огни Холокоста!

Значит, этому чудовищу удалось как-то выскользнуть из берлинского бункера? И он воспользовался даром бессмертия? Дэвид вдруг понял, что стоит дрогнуть хоть на минуту, и он упустит свой шанс, позволив исчадию ада уйти от возмездия. На миг ему показалось, что по его венам пустили электрический ток. Клинок короткой сабли завибрировал от неведомой силы. Когда чудовище, подняв топор, бросилось в атаку, Дэвид сделал шаг в сторону и нанес удар по его шее. Острое лезвие вошло в плоть под затылком, перерубив позвоночник. Мужчина рухнул на пол, извергая гейзер крови. Но цепочка медальона не позволила сабле отсечь голову.

Дэвид вспомнил слова Асканио: «Прикончи этого ублюдка раз и навсегда!» Он приподнял голову врага и занес над ней саблю. Даже теперь глаза чудовища кипели яростью. Горячая слюна слетала с его губ. Дэвид ударил клинком по горлу, но голова по-прежнему не отделялась от тела. «Прикончи раз и навсегда!»

Держа голову за окровавленную длинную челку, Дэвид начал рубить шею монстра, как крепкую ветвь. Однако он почувствовал, что сабля обладала собственной волей и действовала сама по себе, завершая какую-то древнюю миссию. Последний удар, и голова отделилась от тела. Дэвид почувствовал, что время остановилось. Он слышал только стук своего сердца, напоминавший бой барабана. Дыхание жгло горло и грудь. Его окровавленный приз, с открытым ртом и глазами, смотревшими в безмолвном напряженном ожидании, раскачивался в руке на прядке волос. Но вот Дэвид вздрогнул, словно выходя из транса. Сабля со звоном упала на каменные плиты пола. Он с отвращением отбросил голову прочь.

Нагнувшись, Дэвид выудил из лужи крови ту вещь, за которой он пришел сюда. Надев на шею медальон, он выпрямился, словно Персей, стоявший над убитой горгоной. Теперь ему осталось лишь спасти Асканио и рассказать ему, что дело сделано.

Глава 40

Убедившись в том, что машина ушла под воду, Оливия принялась карабкаться вверх по скользкому склону. Ее трясло от пережитого. Мысли почему-то все время возвращались к потерянной туфле. Но она знала, что если не найдет в ближайший час какой-нибудь сухой одежды или теплого укрытия, то ее сердце не выдержит холода. Когда Дэвид и Асканио вернутся, они найдут ее замерзший труп. Она не допускала мысли, что ее спутники могли не вернуться.