Зеркало миров (ЛП)

Там, где на пруду сияла звезда, теперь появился человек со щитом и обнаженным мечом. Ракурсы были забавными; он не отражался — отражаться было нечему, кроме пустого неба. Это было похоже на то, что он стоял прямо, а не лежал на спине в воде. Его нога двинулась вперед, и он оказался стоящим на каменном бордюре, но на воде не было никакой ряби. На  поверхности воды появился второй человек. Оба были обнажены, если не считать пояса, поддерживающего их ножны. В лунном свете их кожа казалась черной. Первый мужчина шагнул вперед, поднимая меч.

Реббен заметил его и закричал. Меч чернокожего расколол череп Реббена, как дыню. Пока другие старики вопили от ужаса, человек с мечом прыгнул в самую их гущу, рубя направо и налево. Вторая фигура выходила из бассейна.

Глава 2

Кэшел не понимал, почему это происходит, но он разбирался в драках, и прямо сейчас это было главное. Его руки переместились без необходимости думать об этом. Первый чернокожий оказался в гуще местных жителей, рубя с мастерством и удивительной силой: старик развалился на две части, его бедра и ноги в одну сторону, а верхняя часть туловища — в другую. Рот жертвы был открыт, чтобы закричать, но меч перерезал ему диафрагму; не было ничего, что могло бы вытеснить воздух из его легких. Кэшел не был уверен в точном ударе в ближнем бою, и не было времени рисковать тем, что могло не сработать. Держа левую руку на древке, а правую на рукояти, он направил свой посох в грудь появившегося человека, застывшего на бордюре. Он подставил свой круглый щит под удар. Щит был из тусклого металла и в поперечнике не превышал длины ладони и предплечья Кэшела.

С железного наконечника посоха посыпались искры. Щит издал металлический звук, похожий на звук плохо отлитого колокола, и врезался в грудь налетчика, хрустнув грудиной и широкими ребрами. Изо рта и ноздрей мужчины хлынула кровь, когда он рухнул в бассейн. Меч качнулся и с плеском упал в камыши. Однако у Кэшела не было времени беспокоиться о мертвеце или его снаряжении, потому что он не сводил глаз с выжившего воина.

По меньшей мере, четверо стариков лежали, разорванные на части. Только трое убегали, что-то бормоча, но Кэшелу показалось, что он видел, как Харет спрятался за каменным бордюром. К путанице частей тел там, где стоял чернокожий мужчина, с таким же успехом можно было добавить пять, или четыре трупа, но сейчас это не имело значения. Человек, шаркая, направился к Кэшелу в широкой стойке.

Его меч был на высоте пояса и плотно прилегал к телу, острие немного возвышалось над рукоятью, и было готово резать или колоть. Он держал щит на вытянутой руке перед собой. Кэшел ударил по предыдущему щиту достаточно сильно, чтобы раздробить ребра человеку, державшему его, но его посох не оставил никакой вмятины на круге тусклого металла. А его удар должен был даже пробить твердое железо.

Теноктрис продолжала произносить свое заклинание, будто позади нее ничего не происходило. Может быть, она и не знала, что что-то происходит; она была кем-то, кто полностью погружается в то, что делает. Сам Кэшел был не таким. Для волшебника было нормально концентрироваться только на чем-то одном, но пастух должен знать, что делает каждая овца из его стада одновременно. В противном случае те, кого игнорировали, падали со скал, тонули в болотах или убивали себя другими способами, которые могли прийти в голову только глупой овце.

Кэшел отступил на шаг, держа свой посох наклонно поперек, перед собой. Его долгом было охранять Теноктрис, но лучший способ сделать это — увести противника подальше. Если бы он встал между черным человеком и волшебницей, его бы разделали, как цыпленка. Меч, должно быть, был из того же металла, что и щит противника. Он оставил яркую зарубку на бордюре после того, как проткнул одного из чудаков, но край меча остался без отметин.

Единственный способ сражаться с таким оружием — иметь достаточно места для уклонения. Во всяком случае, сражаясь с посохом. Если бы под рукой была груда камней размером с кулак, как прикинул, Кэшел, он мог бы швырять их достаточно быстро, чтобы можно было найти место, которое противник вовремя не прикроет своим щитом. Когда Кэшел бросал, сильный удар в любое место от головы до лодыжки наверняка уложил бы его цель. Но там не было никаких камней. И меч, который перерубил бедренную кость, даже бедро старика, сделал бы то же самое с посохом.

Продолжая свой медленный танец, Кэшел краем глаза следил за бассейном, чтобы увидеть, не выходит ли из него еще один фехтовальщик. Он не знал, что будет делать тогда — вероятно, умрет, оказавшись зажатым между ними, потому что он не мог убежать и оставить Теноктрис, — но, казалось, там ничего не происходило с тех пор, как он убил второго человека. Вода была темной от медленно растекающихся кровавых завитков. Труп плавал лицом вниз; его ноги и руки свисали вниз, но широкое туловище изгибалось над поверхностью, как спина кита. Черная кожа поблескивала в лунном свете.