Зеркало отчаяния

Мария-Элена отпустила клавишу селектора и недоуменно поглядела на гостя. Но – какое ее дело? Вот цветы – другой вопрос. Так. А этот надо осторожно, и опрыскать сверху, из пульверизатора, и чтобы у этой гадской азалии бутоны не сгнили…

Антон появился на пороге кабинета.

– Что случилось?

На стол опустилась та же, вчерашняя коробочка.

– Матильда…

– Простите, минутку…

Мужчины переглянулись. Мария-Элена осторожно опрыскала цветок и повернулась:

– Я вас слушаю?

– Возьми, ты это заслужила.

Коробочка подвинулась по столу. Мария-Элена посмотрела на нее, как на мадагаскарского таракана.

– Мне начисляют зарплату, как и всем. В начале месяца, в бухгалтерии.

– Это тебе за вчерашнее. Я просто хотел проверить, правду ли говорят…

– Вы проверили, господин Асатиани?

Мария-Элена разозлилась не на шутку.

Да кем ее считает этот зажравшийся хам? Совать побрякушку, как трактирной девке или служанке, которой мимоходом залез за корсаж?

– Э… Да.

– Тогда будьте любезны забрать ваш… предмет.

– Тебе что – мало?

Мария-Элена выпрямилась. И от невысокой фигуры повеяло ледяным холодом.

– Господин Асатиани, у вас есть сестры?

– Есть, – подсказал Антон, наслаждающийся представлением.

– Надеюсь, ни с кем из них так не поступят. У меня нет богатых родителей, но честь и достоинство у меня есть.

Давид покраснел всем лицом.

Сгреб со стола коробку и вылетел вон, буркнув что-то невразумительное.

Антон вяло хлопнул в ладоши.

– Браво…

И в следующий миг осекся под взглядом герцогессы.

Если бы эти слова произнесла Матильда… о, как давно в нашем мире исчезло и то, и другое! Когда слово «честь» стало смешным и даже немного нелепым?

Но герцогесса Домбрийская была абсолютно искренна в своем порыве.

Она выросла в стране, в которой убивали подлецов и вешали воров, в стране, где мерзавца, оскорбившего женщину, могли за это кастрировать.

Она была герцогессой, наконец, и была оскорблена до глубины души.

Антон же не был идиотом. Избалованным, наглым, мерзавцем – да! Но не идиотом.

Он неловко кашлянул и ушел к себе.

– Два – ноль?

– Вчистую, – согласилась с подругой Малена.

Мария-Элена Домбрийская

Ровена встретила свою хозяйку на рассвете, в библиотеке.

Глаза у нее были сонные, но дово-ольные…

– Ваша светлость! Вы великолепны!

Мария-Элена об этом не знала, но Матильда ловко перехватила управление.

– Рассказывай!

– Разрешите?

Ровена подняла платье и белье, которые принесла с собой, потом показала на кувшинчик, на губку…

Малена закрыла на засов дверь и принялась быстро обтираться и переодеваться. Попав к Матильде, она привыкла к хорошему и теперь не понимала, как можно надевать платье на грязное тело. Или не менять белье неделю…

Фу!

Эпический рассказ заставил Малену замереть на месте.

– Я знала, что он дебил. Но не думала, что настолько, – восхищенно протянула Матильда.

Мария-Элена мыслила более приземленно.

– И где теперь все… господа?

– Спят. Только под утро угомонились.

– Вот и отлично. Тогда я завтракать не буду, прикажи мне подать что-нибудь перекусить в библиотеку. Часов в десять.

– Да, ваша светлость.

И Малена отправилась по замку.

Что тут скажешь?

Акции девушки заметно выросли. Очень заметно.

Теперь ей кланялись с ненаигранным почтением, улыбались, заискивали…

Малена отлично этим воспользовалась и так накрутила слуг, что к отъезду обещали всё приготовить уже завтра. Что и требовалось.

Прибыл голубь от жены графа Ардонского.

Малена не стала разворачивать письмо, но что-то ей подсказывало, что там – согласие.

Управляющий тоже был сама любезность.

Господин Сельвиль не просто разложил перед Маленой листы, но еще показал, куда смотреть и что из чего вычитать. В итоге получилось, что за время болезни герцога сладкая парочка близнецов Рисойских потянула с герцогства около двадцати тысяч золотом.

Аппетиты, однако…

– Куда им столько? Ведь здесь живут, ни балов, ни приемов…

Господин Сельвиль принял вопрос как указание и быстренько объяснил, что госпожа Лорена любит роскошь. К примеру, чулки с бриллиантовыми розетками на подвязках.

Дорогие подарки достаются капитану Сетону.

У Лорана свои привычки. Он любит драгоценности. И кальян любит, а там трава, которая не медяшку стоит…

Мария-Элена этому значения не придала, а вот Матильда заинтересовалась. Призвали служанок, слуг, расспросили…

– Конопля. Точно, – припечатала Матильда. – Или травка… это нюхать надо, а у меня желания нет.

– И чем это гораздо?

– Загнется твой дядюшка. Через несколько лет, правда… говорят, от синтетики это быстрее происходит, от натуральных компонентов – медленнее. А до того вынесет из дома все, включая стены и мозг жены.

– Что?

Выражалась Матильда иногда очень образно.

– Что-что, все твой дядюшка продаст, себя продавать будет. Это такая пакость…

– Правда?

– Вам в монастыре не рассказывали?

– Н-нет…

– Я дома расскажу и покажу. Обещаю. Это смертельно вредно.

– Тильда, ты хочешь сказать…

– Сейчас Лоран еще не потерял человеческий облик. А потом… Малечка, мы с тобой потом это обдумаем.

И девушки занялись отчетом.