Зеркало Правды. История первая

— Я к ней вовсе не испытывал никаких чувств.

— Ага, — усмехнулась Ника, — после того, как подсчитал пальцы.

— Ой, а у кого это было семь пальцев? — простодушно спросила Лушана.

Репентино возмущенно покосился на лилововолосую гостью.

— Пей свой чай и не задавай лишних вопросов, — резко сказал он. — Да смотри, чтобы твои пухлые щеки не треснули от любопытства. В конце концов, или от булок.

Мормолика положила на стол размоченную в чае выпечку, отодвинула от себя чашку.

— А я вообще-то не с тобой разговариваю, пустоголовый, — сказала Лушана. Судя по голосу, она была все еще в неплохом расположении духа.

— Никуль, это вообще кто? — возмущенно поинтересовался невидимка.

— Это наша соседка.

Репентино триумфально произнес:

— Ааа, это та самая безнадежка — дочь мясника, которую парни боятся. Боятся, что она их задавит и съест.

Лушана обозлено уставилась на Репентино. Ника увидела в ее глазах ярость и почувствовала, как мурашки забегали по спине. Мормолики, конечно, обладали большой физической силой и определенной магией. Но это были не врожденные возможности практика, а постепенно сходивший на нет украденный потенциал последней жертвы. Все зависело от того чью кровь мормолики употребили после ритуальной охоты.

— Дин, — предупреждающе произнесла Ника, — прекрати.

— Хорошо, хорошо, — сказал Репентино, но хамоватый взгляд его глаз говорил о том, что он не собирается останавливаться. — Я просто хотел сказать, что толстой дочке мясника стоило вести себя более уважительно в присутствии прекрасных наследников великородных маджикайев. Это ведь не грязные руки о фартук вытирать.

Лушана взмахнула мизинцем левой руки, что-то пробормотала. Ника прижалась к стене, и сиреневый луч света пересек обеденный стол, устремившись к холодильнику — в сторону, где находился невидимка. Репентино успел лишь состроить глумливое лицо и через мгновение исчез.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала мормолика, довольно дернув носом. — Захочешь поговорить…

— Да, да — опасливо произнесла Ника. — Я знаю, где тебя найти.

Как только мормолика покинула кухню, Ника отлипла от стены и прокричала ей вслед:

— Только выйди через дверь… пожалуйста.

Когда входная дверь захлопнулась Ника подошла к холодильнику и посмотрела вниз.

— Знаешь что, Репентино, — глумливо сказала она, уперев руки в бока — Ты сам виноват. Ну, какие к дьяволу наследники великородных маджикайев? Да еще и прекрасные. Это же точно не ты.

Лежавший на полу речной окунь дернул хвостом.

— Что? Ты что-то хочешь мне сказать? — спросила Ника с ухмылкой, подняла рыбу с пола и ткнула ее пальцем в голову. — Пообещай, что больше не будешь доставать Лушану.

Рыбеха недовольно повела глазами.

— В любом случае, единственное, что я для тебя могу сделать, это наполнить банку водой. И надеюсь, ты поел. Если нет, то перед сном я заброшу тебе хлебный мякиш. Не думаю, что магия Лушаны просуществует дольше, чем до завтрашнего утра. А пока Киррана нет, и раз уж ты молчишь, не имея возможности сказать какую-то гадость, я поведаю, как провела один из самых ужасных дней моей жизни…

Окунь открыл рот и печально зашевелил плавником. Вечер обещал быть долгим.

Глава седьмая «Зловещая ирония судьбы»

Девочка смотрела на размытую фигуру мужчины, с каждым оборотом карусели поворачивая голову в его сторону. Она радостно улыбнулась, помахала человеку рукой и прошептала:

— Папа…

Прогретый летним солнцем воздух, аромат цветущей акации, смех ребятни. Красный туман заволакивал лицо мужчины тревожной пеленой. Изящная дама в струящемся платье из белого шелка прозрачным облаком возникла перед озорной девочкой.

— Убирайся! — прокричала она человеку.

Яркая вспышка света, на которую разъяренный мужчина ответил огнем. Горели деревья, вспыхивали стены, разбивались окна. Смех ребятни превратился в безнадежные крики, а веселая карусель стала достоянием голубого пламени.

Расторопный нос Ники проснулся первым. Почуяв аппетитный аромат с кухни, он сознательно засвербел, чтобы разбудить хозяйку. Ника почесала кончик носа и резко открыла глаза. В комнате навязчиво пахло жареной рыбой.

— О нет! — подскочив с кровати, воскликнула Верис.

Неумытая, нечесаная, в растрепанной пижаме и остатками сна в уголках глаз она понеслась на кухню. Словно материализовавшись, Ника застыла у обеденного стола, как пугало в поле. Встревоженный ее появлением Кирран замер с вилкой у рта.

— Не доброе утро, да? — предположил он.

Киррану показалось, что у подруги в тот момент на лице были лишь бешеные глаза и раздутые до ушей ноздри.

— Что это? — дрожащим голосом спросила Ника, механическим движением тыча, в стоящую перед приятелем тарелку.

— Мой завтрак, — изумленно ответил Кирран. — Тебе положить?

— Неееет! — вскрикнула девушка. — Что ты ешь?! — не дожидаясь ответа, она метнулась в сторону и тупо уставилась в стоящую рядом с мойкой пустую банку.

— Рыбка, — по-свойски произнес Кирран.

— Это не рыбка, это Репентино! — сказав это, Ника выглядела, как фурия в последний день своей жизни.