Зеркало Рубенса

Но Тоби Мэтью так и не понял, каким образом можно изготовить много рисунков и что значат слова «с одной доски».

Служанка принесла кувшин с напитком и бокалы.

– Итак, молодой человек, сначала поговорим об антиках синьора Карлтона. – Рубенс собственноручно разлил пиво по бокалам. – Нужны перечень и оценка предметов искусства, все как можно более подробно. Ваш патрон ведь заинтересован в том, чтобы у него появились мои картины?

– Да, конечно, – обрадованно подтвердил Тоби.

– Хорошо. И еще одно: я продаю свои гравюры во Фландрии и во Франции. Я получил там привилегии, которые позволяют только мне получать законный доход от продажи гравюр с моих картин. Если ваш патрон соблаговолит помочь получить подобные привилегии в Голландии, буду признателен…

«Ага, просьба неожиданная, и как правильно на нее отреагировать? Главное – не отвечать сразу ничего определенного, – напомнил себе Тоби Мэтью. – Надо быть повнимательнее, мэтр-то хитер!»

– Не обещайте пока ничего, – словно услышал его мысли Рубенс. – А для вашего патрона в подарок возьмите этот оттиск «Сусанны», сейчас подпишу его. И ознакомьтесь с вот этим документом, его мне выдал его величество король Франции. По-латыни читаете?

Рубенс протянул Тоби пергамент с королевскими знаками и печатью.

«3 июля 1619 года. Людовик, милостью Божией король Франции и Наварры… Наш любезный Пьер Поль Рубенс, один из самых искусных художников нашего века, сообщил нам и доказал, что он в течение многих лет занимается созданием живописных произведений, которые столь хорошо замыслены и сделаны, что весьма высоко ценятся знающими людьми… Мы даем ему право выбрать и отдать на гравировку и печать тем граверам и печатникам, коих он сам возьмет по его усмотрению… разрешаем продавать и распространять во всем нашем Королевстве и подвластных нам землях сборник его рисунков и картин в любых видах и форматах в течение десяти лет… объявляя отныне все иные экземпляры гравюр, каковы бы они ни были, конфискованными в пользу названного Рубенса…»

«Я бы и сам повесил у себя дома такую «Сусанну»… – подумал Тоби. – Но переговоры с въедливыми голландскими юристами у мэтра явно не получаются, раз он просит помощи Карлтона. Хотя это логично: именно Карлтон способен уломать голландцев, англичане сейчас – единственные союзники Голландии в Европе».

Тоби снова растерялся: допустимо ли принимать поручения от художника, даже если это сам Рубенс?

– Скопируйте, пожалуйста, этот документ. Я прошу господина Карлтона помочь мне получить такой же или подобный от Морица Оранского, – сказал Рубенс. – Завтра утром я вручу вам письмо для вашего патрона.

Тоби успокоился, уверив себя, что берется всего лишь передать письмо.

* * *

Сусанне было неудобно и душно: корсаж платья туго затянут, тяжелое ожерелье сдавливает горло. Рубенс быстро наносил рисунок на доску, часто взглядывая на девушку. Чтобы успокоиться, Сусанна представляла, что перед ней не мэтр Рубенс, а просто знакомый, хотя бы ее учитель танцев – итальянец синьор Галетта. Итальянец тоже пожилой, смешно дрыгает ногами, когда подпрыгивает, показывая танцевальное движение. Они и правда чем-то похожи… А смешно будет, если Рубенс сейчас подскочит к ней и скажет: «Синьорина, дайте-ка мне вашу прелестную ручку!»

Девушка нечаянно хихикнула.

– Попробуй-ка надеть шляпу, Сусанна.

– Мне жарко.

– Хочу взглянуть на тебя в шляпе, надень.

– А вы не будете работать над моим портретом в саду?

– Нет.

– Почему?

– А почему ты спрашиваешь? Из-за ван Дейка?

«Лето наступило, а я должна в тяжелой шляпе, да еще и в праздничной накидке сидеть в его кабинете, как затянутый в корсет истукан… Когда ван Дейк пишет портрет Изабеллы в беседке, вокруг них щебечут птицы и пахнет цветами. А если я вспотею?» – Сусанна нахлобучила шляпу на глаза.

– Поправь шляпу. Дай сам поправлю. Думай о приятном. Что ты любишь?

– Танцевать. – Она снова вспомнила итальянца.

– А кто тебе нравится, ну, кто самое дорогое существо для тебя? Кроме жениха и родителей?

– Кобыла Мармотт, – улыбнулась Сусанна нежно. – Моя Мармотка.

– Думай про нее хотя бы…

– Что про нее думать? Я катаюсь каждый день, разговариваю с ней.

«Капризная девица. Почему Иза решила, что она умна? Сделаю эскиз, раз уж взялся, утро все равно пропало. Пусть Антонис потом дописывает ее портрет».