Зеркало Сен-Жермена

Томский: Ни одна? В самом деле? Даже Элеонора Дузе? Даже Матильда Кшесинская? Даже божественная Лопаткина?

Человек в парике: Ни одна. Клянусь Изидой. Вам будет достаточно произнести магическую формулу, и любовь забьется в ваших силках пойманной пташкой.

Томский: Искуситель! Что ж, забирайте этот медвежатник! (Отдает картину.) Говорите ваше заклинание!

Человек в парике (жадно гладя раму): Моя, моя! Слушайте же. Если вы хотите, чтобы вас безумно, до самозабвения полюбила женщина… Впрочем, то же относится и к мужчинам в женских устах формула имеет точно такую же силу… Так вот, если вы хотите вызвать в ком-то страстную любовь, достаточно произнести следующие слова. (Он оглядывается на зал.) Вы уверены, что нас никто не подслушает? У вашей прапрабабки столько дворни.

Томский: Да, у нее было пять тысяч душ крепостных. Но мы здесь совершенно одни. Говорите же скорей!

Человек в парике (быстро подбегает к двери, распахивает ее): Никого. Ну хорошо. Слушайте и запоминайте слово в слово, повторять я не стану. (Снова оглядывается на зал.) Нет, знаете, так мне все-таки будет спокойнее. Минуту.

Берет за край занавеса и закрывает его.

Звучит глубокий, оперный голос, который без музыкального вступления поет сначала тихо, потом громче:

У любви, как у пташки крылья,
Ее нельзя никак поймать…

И т. д. до тех пор, пока зрители не сообразят, что спектакль окончен.