Зеркало смерти, или Венецианская мозаика

— Честно говоря, не думаю, что у меня был бы шанс, если бы не Коррадино. Впрочем, Аделино не взял бы меня, если бы я не прошла тест. Не глупец же он, чтобы брать неумеху?

Она вспомнила, как дают интервью молодые актеры из театральных династий. Они всегда утверждают, что фамилия Фокс или Редгрейв мешает их карьере. Они со Стивеном каждый раз насмешливо фыркали, услышав что-то подобное по телевизору. Сейчас собственные ответы убеждали ее не больше.

Виттория кивнула, но следующий вопрос был еще болезненнее.

— А ваши коллеги? Мастера, которые работают здесь годами? Что они о вас думают?

Леонора поерзала, вспомнив Роберто.

— В мой первый день они были настроены дружелюбно.

Это, по крайней мере, правда. Пока мы не пошли в бар. Тогда все испортилось.

— Думаю, у них появились некоторые сомнения… когда началась рекламная кампания. Но в конце концов, все от этого только выиграют…

— Но что они думают лично о вас? — настаивала Виттория. — Они стали вашими друзьями?

— Вам лучше спросить их самих.

— Возможно, я так и поступлю, — тонко улыбнулась Виттория.

Ошибка.

Журналистка постучала ручкой по своим превосходным зубам. Это был маневр, благодаря которому она добивалась успеха в интервью с мужчинами-чиновниками. Виттория привлекала внимание к своему рту — белые ровные зубы в окружении алой помады слегка расходились над розовым языком. Собеседники обычно забывали, что хотели сказать, и выбалтывали какой-то секрет.

«Интересно, что дальше», — подумала Леонора.

— А как насчет личной жизни? Нашли ли вы романтический объект здесь, в городе любви?

В вопросе Виттории прозвучал неприкрытый цинизм. Леонора не собиралась раскрывать свои чувства перед этой женщиной. Та явно не верила в любовь, по крайней мере ту, что зовется романтической.

— Нет, не нашла.

Виттория опустила глаза и сделала вид, будто хочет собрать вещи. Это был еще один излюбленный трюк: собеседники начинали расслабляться. Она сочувственно взглянула на Леонору.

— Как вам, должно быть, одиноко. Ни друзей, ни бойфренда, лишь один давно умерший предок.

Леонору это уязвило. Благодаря Виттории она и так чувствовала свою несостоятельность, но жалость терпеть была не намерена. Она попалась на крючок.

— Скрывать не буду, кое-кто есть. Но об этом еще рано говорить.

Темные брови журналистки резко взметнулись.

— Может, расскажете что-нибудь? Крошечный намек?

Леонора слегка улыбнулась внутренней шутке.

— Он словно сошел с картины.

Виттория пожала плечами и выключила диктофон.

— Да здесь все такие.

Но когда Виттория направилась к выходу, то, проходя мимо холодильника, увидела его. Он смотрел на нее с открытки, подсунутой под магнит. Племянник кардинала. Алессандро Бардолино. Она, разумеется, видела этот портрет в его доме. Его мать купила репродукцию в качестве семейной шутки. Она висела у него в кухне, и Виттория проходила мимо нее по сто раз на дню, прежде чем ее повысили и отправили в Рим, а месяц назад снова перевели в Венецию. Эту картину она видела каждый день все три года, что они жили вместе.

Виттория повернулась к Леоноре и необычайно тепло попрощалась. Леонора решила, что с честью выдержала интервью. Ей понравилось, что Виттория казалась побежденной. Она проявила осторожность, мало что рассказала, и интервью было… довольно скучным?

Виттория Минотто пружинистой походкой пересекла Кампо Манин. Интервью получилось на редкость удачным. В ее руках оказалось несколько козырей. Неважно, что маленькая vetraia[61] встречается с Алессандро. Тем интереснее будет отнять его у нее.

Жизнь воистину увлекательна.

ГЛАВА 15 ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Леонора задержалась в стекловарне допоздна. Она погасила все печи, отправила их до утра на покой, оставила лишь одну, у которой работала.

Она почти не видела Алессандро, впрочем, вчера он позвонил. Он был в Виченце,[62] на курсах повышения квалификации. Если он успешно сдаст последний письменный экзамен, то станет детективом. Пока он учился, Леонора дала себе зарок проводить в стекловарне как можно больше времени, совершенствуя мастерство. Это помогало ей не прислушиваться дома к звонкам, как телефонным, так и дверным. В любовном коконе, в котором она теперь жила, Леонора боялась утратить профессиональную мотивацию, иначе стекло, словно покинутый друг, обратится против нее. Ей нужно придерживаться заведенного распорядка и не думать, что сосуд, в котором хранилось ее счастье, треснет и взорвется под напором новой страсти.