Зеркало судьбы

— Миссис Гилкрист! — тревожно позвал кто-то. — У вас всё в порядке?

Эван чуть сильнее прижал заколку к тонкой шее. И заговорил — отчаянно, быстро, лишь бы не молчать:

— Справедливо? Карен, да я и представить себе не могу, что тебе пришлось и придётся пережить. И точно знаю: ты этого не заслуживаешь. Такого вообще никто не заслуживает, если честно. А ещё знаю, что не будет никакого праведного возмездия. А будет — знаешь что?

Он потянулся в карман пальто за блокнотом. Откинул обложку. И начал читать:

— Мелоди Дэй, восемнадцать лет. Переломы костей свода и основания черепа, костей носа, верхней и нижней челюсти. Альберт Нильсен, сорок семь лет. Размозжение головного мозга при открытой черепно-мозговой травме, термические ожоги туловища и конечностей…

— Миссис Гилкрист! — этот голос был ниже и уверенней первого. — Откройте, или я буду вынужден взломать дверь!

— …Энни — фамилия неизвестна, семь лет. Поперечный перелом височной кости…

— Чёрт с тобой, — проговорила она наконец, опуская руки. — Я не знаю, как это остановить…

Дверь отъехала в сторону. Эван увидел бледное лицо проводника, дуло револьвера в руке констебля. И успел подумать, что, как бы там ни было, справедливость — это самое бесполезное слово на свете. Всегда не то, что мы за неё принимаем.

11

Он поставил тяжёлые чемоданы на крыльцо. С наслаждением выпрямился, подставив лицо солнцу и слушая, как в вересковых зарослях стрекочут цикады.

— Вернулся, значит? — раздался знакомый хриплый голос. — А это что за барахло? Умоляю, скажи, что книги.

Он обернулся. Эми стояла у старой осины. И улыбалась.

— Ну что, поговорил со своей ненаглядной?

— Они с Льяллом пообещали назвать сына в мою честь.

— Радость-то какая.

— Ага.

— Ты не бери в голову. Дура она. И ты тоже дурень, но я скучала, — Эми склонила голову набок. — Так что в чемоданах-то?

— Мои пожитки. Надеюсь, ты не против?

Она молча уставилась на него.

— Арендную плату буду вносить книгами, — улыбнулся Эван. — А вообще, я тут подумал — Вольден растёт, как на дрожжах. Скоро здесь всё застроят, и в новые дома въедут новые люди. Не всегда хорошие. А значит, нам с тобой будет чем заняться. Если тебе, конечно, интересно…

— Хватит уже ходить вокруг да около, — паури подбежала к нему и, подпрыгнув, вытащила свежую газету из кармана пальто. — Что случилось-то?

— Вот, смотри, — Эван указал на обведённую карандашом заметку. — Позавчера у речной пристани обнаружили…

Дороги, которые нас выбирают ♂ Виктор Точинов

Дражайшим моим соавторам, российскому и североамериканскому, посвящается…

1. 1903

— Ах, мне так страшно! — слегка манерничая, произнесла Соня, самая старшая из сестер Королевых; недавно этой здравомыслящей и рассудительной барышне исполнилось целых одиннадцать лет

— Ты смотри же, не говори маме, — сказала Катя сестре.

Девочки стояли на лестнице, ведущей наверх, к гостевым комнатам. Недавно, буквально только что, они стали обладательницами загадочной и страшной тайны, — подкравшись к двери и подслушав разговор брата Володи — гимназиста-второклассника, приехавшего на рождественские каникулы — с его товарищем и соучеником Чечевицыным, гостящим у Королевых.

О, что они узнали!

Мальчики собирались бежать куда-то в Америку добывать золото; у них для дороги было уже все готово: пистолет, два ножа, сухари, увеличительное стекло для добывания огня, компас и четыре рубля денег. Они узнали, что мальчикам придется пройти пешком несколько тысяч верст, а по дороге сражаться с тиграми и дикарями, потом добывать золото и слоновую кость, убивать врагов, поступать в морские разбойники, пить джин и в конце концов жениться на красавицах и обрабатывать плантации. Володя и Чечевицын говорили и в увлечении перебивали друг друга. Себя Чечевицын называл при этом так: "Монтигомо Ястребиный Коготь", а Володю — "бледнолицый брат мой".

— Может, все-таки расскажем маме? — предложила рассудительная Соня.

— Никак нельзя, Сонечка, — отвергла предложение Катя. — Володя привезет нам из Америки золота и слоновой кости, а если ты скажешь маме, то его не пустят.

Соня не нашла, что возразить против столь серьезного резона, — и великую тайну решено было сохранить.

Гимназист Чечевицын, гостящий у них, был, без сомнения, личностью незаурядной и замечательной. Он был угрюм, все время молчал и ни разу не улыбнулся. Девочки, глядя на него, сразу сообразили, что это, должно быть, очень умный и ученый человек. Он о чем-то все время думал и так был занят своими мыслями, что когда его спрашивали о чем-нибудь, то он вздрагивал, встряхивал головой и просил повторить вопрос.

Пока сидели за чаем, он обратился к сестрам только раз, да и то с какими-то странными словами. Он указал пальцем на самовар и сказал:

— А в Калифорнии вместо чаю пьют джин.

После чая мальчики сели у окна и стали о чем-то шептаться; потом они оба вместе раскрыли географический атлас и стали рассматривать какую-то карту.