Зеркало тьмы

Наша лодка медленно, нехотя повернула и начала набирать скорость, а я отвязал один из канатов паруса и простым узлом привязал его к концу спускового шнура нашей последней мины. Взрывчатка хранилась в корзине на носу. Мы медленно подобрались к кораблю Драгута, поверхность которого блестела в лучах утреннего солнца, словно покрытая лаком. Я прочел название корабля, на котором мы бежали из Венеции, – «Миконос». Вокруг воцарилась тишина, нашу палубу мягко омывали волны.

Но пираты заметили наши очертания над водой и принялись кричать. Мужчины побежали на корму, раздался мушкетный залп, и до нас донеслось громыхание пушечных колес – судя по всему, они решили снять одно из орудий и опустить дуло для того, чтобы ударить по нас прямой наводкой. Пуля со свистом отскочила от люка.

– Прямо, прямо! – крикнул я. – Крути винт, крути!

Теперь фальконет был направлен в мою сторону, и я спешно отступил назад и упал в люк. Воды в субмарине было уже по колено. Сверху раздался грохот фальконета, и град шрапнели обрушился на корпус субмарины, а одна из пуль даже попала внутрь и срикошетила о стенки.

– Вот же merde! Осел, закрой люк!

– Но тогда я не смогу потянуть за веревку! Более того, нам же понадобится выход!

– Скорее всего, нас всех разнесет на куски, – флегматично заметил Фултон, – но если каким-то чудом мы уцелеем, носа все равно не останется, а потому и люк нам не понадобится. Но действительно, не пережмите спусковой шнур, Итан.

Он казался спокойным и отстраненным, словно имел дело со стопкой чертежей.

Я взглянул наверх. Наш люк находился под нависающей над нами кормой шебеки. Всплеск и глухие звуки ударов сопровождали каждый сброшенный на нас предмет, которыми пираты судорожно пытались нас потопить. Затем раздался более мягкий удар, свидетельствующий о том, что мы пристали носом к килю и днищу корабля. Я слышал взволнованные крики пиратов, разговаривающих по-арабски.

Я мысленно попрощался со своей маленькой семьей, дернул веревку и напряг все свои мышцы в ожидании удара.

Рев и сильнейшая взрывная волна отправили нас троих в полет в направлении кормы субмарины. Блеснула вспышка, и нос нашего суденышка треснул и отлетел полностью; внутрь ворвалась стена прохладной морской воды, словно из прорванной плотины, еще сильнее приперев нас к корме, закрыв собой всяческий свет и вытеснив последние остатки воздуха. В следующее мгновение мы снова неслись вниз. Уши сжимало от растущего давления, и мы стремительно приближались ко дну бухты.

Кормой «Наутилус» на полном ходу врезался в песчаное дно, носа не было вовсе. Именно этот удар и рывок помогли мне осознать, что я все еще жив, что я чувствую и что именно благодаря этому я со своими компаньонами все еще могу спастись.

Что-то проплыло мимо меня, и я схватил это нечто. Фултоновская канистра с воздухом! Она была легче, чем вода, и стремилась вверх, испуская тысячи маленьких пузырьков. Я схватил кого-то за арабские одежды, оттолкнулся ногами от останков нашей славной субмарины и, стараясь не выпустить из рук канистру со сжатым воздухом, ринулся наверх, к серебристой поверхности над нами. Мы взлетели вверх и вырвались на поверхность, сопя и откашливаясь, словно тюлени.

Как оказалось, я схватил Пьера, а он, в свою очередь, потащил за собой Фултона. Оба были в полубессознательном состоянии, кашляли и плевались, но выглядели вполне сносно с учетом обстоятельств, и мы безвольно дрейфовали по поверхности в компании спасительной воздушной канистры.

Я судорожно осмотрелся. Шебеки Драгута нигде не было видно. Вокруг нас плавали доски и щепки, искореженные тела пиратов и остатки мачт с обрывками парусов.

Должно быть, нам удалось подорвать пороховой заряд корабля.

Я отпустил канистру и поплыл к плавающей неподалеку балке, напоминающей рангоут, увлекая за собой Пьера и Фултона. Балка оказалась бушпритом «Миконоса», и на противоположном его конце мы заметили еще одного человека, отчаянно схватившегося за нее, – выжившего пирата с видом столь же ошарашенным и обескураженным, что и у нас. Мы мерно покачивались на волнах, моргая, и я затуманенным взглядом впился в злодея, с которым мы делили спасительный кусок древесины.

Это был Драгут, с лицом посиневшим и окровавленным в том месте, где я познакомил его с прикладом моей винтовки. Половины одежды на нем не было – судя по всему, ее сорвало взрывом, который скинул его с носа корабля; его руки и плечи покрывали ожоги и раны от осколков и щепок. Он ответил мне недобрым взглядом, просчитывая в уме свои шансы.

Я тяжело вздохнул. Неужели мне снова придется с ним драться? Сил у меня осталось не больше, чем у ощипанного цыпленка, я был без оружия, и все, о чем мог думать мой усталый мозг, это о том, как найти мою жену (да, да, я снова подумал о ней как о своей жене) и ребенка.

Но вместо того, чтобы атаковать, он устало отсалютовал мне.