Зеркало треснуло

Губы Джейсона Радда сурово сжались.

— Ну, борьба была успешной. Начали снимать картину. Тем временем мы купили этот дом, переделали его на свой лад и въехали в него. Всего лишь две недели назад Марина говорила мне, что она счастлива и чувствует наконец, что нашла свой дом, в котором она может спокойно жить, оставив за спиной все неприятности. Мне это не очень нравилось, так как я по опыту знал, что все ее подобные надежды всегда бывали слишком оптимистическими. Но не было сомнений, что в тот момент она действительно чувствовала себя счастливой. Последние признаки ее болезни исчезли, в ней появилось спокойствие, чего я никогда не замечал прежде. Все шло прекрасно, пока… — в голосе его послышалась внезапная горечь, — пока не случилось это! Смерть, скоропостижная смерть — здесь! Само по себе это было уже достаточным потрясением. И я, конечно же, не мог рисковать… не мог допустить… чтобы Марина знала, что это было покушение на ее жизнь. Это было бы еще большим, может быть, роковым потрясением. Это могло бы привести к неизлечимой душевной болезни.

Он в упор посмотрел на Дэрмота.

— Теперь вы понимаете?

— Я понимаю ваши побуждения, — ответил Крэддок, — но простите меня, неужели вы не замечаете одной важной детали этого дела? Вы убеждены, что была совершена попытка отравить вашу жену. Но разве сейчас ее жизни не угрожает опасность? Раз отравитель потерпел неудачу, не кажется ли вам, что он может повторить покушение?

— Естественно, я думал об этом, — сказал Джейсон Радд, — но я уверен, что, будучи, так сказать, предупрежден заранее, я могу принять все меры предосторожности по обеспечению безопасности моей жены. Я буду смотреть за ней и попрошу других об этом. Но главным, я считаю, остается то, чтобы она сама не узнала об опасности, угрожающей ее жизни.

— Вы полагаете, — осторожно спросил Дэрмот, — что она не знает?

— Разумеется, нет. Она понятия не имеет.

— Вы уверены в этом?

— Конечно. Подобная мысль просто не пришла бы ей в голову.

— Но ведь пришла же она вам, — возразил Дэрмот.

— Я другое дело. Логически это было самым очевидным объяснением. Но моей жене чужда логика, да к тому же она просто не способна представить себе, что кто-то хочет от нее избавиться.

— Возможно, вы и правы, — медленно произнес Дэрмот, — хотя это создает нам определенные трудности. Разрешите мне задать вам еще один откровенный вопрос. Кого вы подозреваете?

— Этого я не могу вам сказать.

— Прошу прощения, мистер Радд, вы действительно не можете или просто не хотите?

— Не могу, — быстро сказал Джейсон Радд.

— Просто не могу. Мне представляется столь же невероятным, как представлялось бы моей жене, что кто-то невзлюбил ее до такой степени, чтобы совершить подобное. С другой стороны, на основе совершенно явных, очевидных фактов это единственное, о чем можно подумать.

— Расскажите мне, пожалуйста, об этих фактах

— Ради бога. Они очень просты. Я налил два коктейля из кувшина и отнес их Марине и миссис Бедкок. Что затем делала миссис Бедкок, я точно не знаю. Кажется, она увидела каких-то знакомых и отошла поговорить с ними. Моя жена стояла с коктейлем в руке, когда к ней подошел мэр с женой. Она поставила на столик нетронутый бокал и приветствовала их. Затем появился один наш старый друг, которого мы не видели много лет, еще несколько человек со студии. Все это время бокал с коктейлем стоял на столике за нашими спинами, так как мы, естественно, обернулись к лестнице. Фотографы сделали несколько снимков моей жены, беседующей с мэром, что, как нам сказали, очень порадует местных жителей. Тем временем я принес еще несколько бокалов с напитками для вновь прибывших. В эти минуты, я полагаю, в бокал моей жены и был брошен яд. Не спрашивайте меня, как это удалось сделать, я вам не скажу, я знаю только, что это было не просто. С другой стороны, я до странного убежден, что, если у убийцы хватило духу всыпать яд не таясь, совершенно открыто, этого бы почти никто не заметил! Вы спрашиваете меня, кого я подозреваю. Все, что я могу вам сказать, это то, что почти каждый из присутствовавших мог сделать это. Люди толпились небольшими группками, разговаривали, иногда выходили, чтобы взглянуть на переделки, произведенные в доме. Все постоянно двигались, никто не стоял на месте. Я много думал, много размышлял, но нет ничего, абсолютно ничего, что могло бы указать на какое-нибудь определенное лицо.

— Он раздраженно вздохнул.

— Что произошло дальше, вы, наверное, знаете.

— Все равно, расскажите.

— Ну, я вернулся к площадке лестницы. Моя жена повернулась к столику и взяла свой бокал. В это время миссис Бедкок издала легкое восклицание Кто-то, очевидно, задел ее локоть, и она уронила свой бокал на пол. Марина, естественно, поступила так, как и должна поступать любезная хозяйка. Между прочим, на ее платье тоже попало несколько капель. Она сказала, что ничего страшного не произошло, вытерла своим носовым платком платье миссис Бедкок и настояла на том, чтобы та взяла ее напиток. Насколько я помню, она сказала, что сама уже достаточно выпила