Зеркало в руках

Шли молча, пока не скрылся закопчённый зев главного входа Дома. Когда же за изгибом тропы пропал массивный каменный бык с дежурным охотником наверху, Хай Рэ испытал настоящее облегчение. До самой последней минуты он боялся, что совет отменит своё решение и попросит его вернуться. Вернуться… Разве можно вернуться в дом, от которого остался лишь пепел? Разве можно войти в реку, которая давным-давно высохла? Разве можно обнять человека, исчезнувшего в ледяной полынье много лет назад?..

Через несколько сотен метров Хай Рэ остановился.

Таби Ёр взглянул на него вопросительно.

— Ты чего?..

— Дальше не ходи. — Тихо попросил видец.

— Почему? — удивился грохочун.

— Сам знаешь. — Хай Рэ положил руку на плечо друга. — Не забывай, я ещё могу кое-что видеть… Твоё желание пойти вместе со мной бежит впереди тебя.

— Неужели это так заметно? — грустно спросил Таби Ёр.

— Для меня — да.

— А для других?

— Не знаю, — признался видец. — Понимаешь, наши чувства — они как цвета радуги. Чем счастливее человек, тем ярче и насыщеннее его краски.

— И в каком цвете ты видишь меня? — Таби Ёр посмотрел прямо в глаза старому другу.

Хай Рэ взгляда не отвёл.

— В Доме ты был окружён не очень яркой, но насыщенной оранжевой оболочкой, — сказал видец, — особенно, — играя с детьми. Когда мы вышли к подножию горы, цвета побледнели, хотя продолжал преобладать красноватый оттенок. По мере продвижения вглубь леса краснота перешла в желтизну, местами размываясь до серости… Ты уже полчаса напряжённо думаешь о том, а не последовать ли за мной. Наверное, у тебя для этого тоже есть причины…

— Есть, — устало согласился грохочун. — Только мне тяжело говорить… сейчас…

— Я знаю, — успокоил друга видец. — Поэтому и прошу: давай прощаться здесь. Дальше с каждым шагом тебе будет всё труднее и труднее — дорога в Забытую Долину затягивает…

— Хорошо… — печально произнёс Таби Ёр.

Они обнялись, постояли, прижавшись головами. Вдруг Хай Рэ тяжело вздохнул и рывком отстранился.

— Всё… — глухо произнёс он. — Я пошёл…

Он успел сделать лишь несколько шагов, когда услышал взволнованный голос грохочуна:

— Погоди!

Видец оглянулся. Таби Ёр подбежал к нему, дрожащей рукой расстегнул нагрудный карман на своей куртке, достал что-то и торопливо протянул Хай Рэ.

— Возьми!.. — сдавленным голосом произнёс он. — Я же видел, ты не взял с собой ничего, кроме травы. А это… это подарит тебе ещё один день жизни. Возьми!

— Спасибо… — Хай Рэ принял подарок — широкую полоску вяленого мяса. После короткого раздумья тихо, но твёрдо сказал: — Прощай…

Он повернулся и торопливо зашагал по тропе.

Таби Ёр остался стоять покинутый, одинокий, опустошённый.

Хай Рэ прошагал метров двадцать, потом резко остановился. Он понимал: уходить, как бы то ни было, всегда легче, чем оставаться.

Не оборачиваясь, видец громко крикнул:

— Когда-нибудь мы ещё встретимся. Мы обязательно встретимся!..

Голос не успел затеряться в кронах высоких деревьев, а ноги уже несли Хай Рэ прочь от этого места. И только пересохшие от волнения губы продолжали шептать: "…мы ещё встретимся… мы обязательно встретимся…"

13.

Волк бежал по свежему рыхлому снегу и дивился происходящему. Наверное, мир в самом деле сильно изменился, если все привычные представления о нём разбиваются точно тонкие льдинки у заберега. Первым смятение в голодный волчий мозг внёс старый лось, не захотев (при его-то несокрушимой мощи!) сопротивляться волку-одиночке. Это было не по правилам. Это было против всех привычек и инстинктов: если зверь больше и сильнее, он обязан сопротивляться, иначе потеряет жизнь. А что может быть дороже жизни!..

Потом дымный след вывел волка на странного двуногого. Одиночка выглядел ещё более противоестественным, чем отказавшийся защищать себя лось. Двуногие не бродят в одиночку! Их всегда много. Они не отходят друг от друга дальше, чем летят их тонкие стальные когти или смертельно жалящие острые прутья.

Все в лесу знают: если увидел одного двуногого, значит, где-то близко их целая стая. Поэтому они всегда побеждают. Даже снежных барсов. Даже пещерных медведей. Так было всегда. И вот теперь… Теперь всё поменялось. К тому же — ирбис. Почему он не испугался двуногого?

Волк замер. Такое с ним случалось лишь в минуты охоты, когда, изучая след зайца, пытавшегося запутать преследователя хитроумными петлями, нюх выводил опытного хищника на прежний след, и круг замыкался. В такие минуты волк замирал в сладком предвкушении добычи. Сейчас он испытал подобное волнение, внезапно разгадав причину своего удивления: кого бы в последние дни он не встретил в зимнем умирающем лесу — все были одиночками…

Да, мир раскололся, рассыпался на отдельные кусочки, разбился вдребезги и собрать его теперь невозможно…

Волк покрутил головой, разгоняя тревожные видения, потом трусцой побежал дальше. Не сразу он понял, что, сам того не желая, следует за двуногим. Но отчего-то нисколько не удивился своему внезапному порыву (наверное, в нём ещё не умерла надежда полакомиться вкусными мясными остатками).