Зеркало во мне (СИ)

«Почему Малфой? Это самый легкий вопрос. Несмотря на то, что Каркаров мой враг, с которым я боролась, непростительный удар мне нанес Малфой, он меня предал. Почему танец? Потому что танец — цикличное повторение одного и того же, особенно вальс. Тем самым, я показывала себе, что все крутиться вокруг одного. Почему смена? Потому что я их обоих позиционирую врагами, видя в них одно целое. Я себе ответила на вопрос как они ко мне относятся и чего я от них жду. Пусть это может и не так, но я именно сейчас вижу именно это в них. А теперь самое главное, что я не смогла понять во сне — то, что образами были не сцены битв, а танец. Это они мне внушили, что битва — образ, на самом деле, танец был образами, которые они мне посылали прежде чем поменяться, чтобы я не заметила разницы, не ощутила этого. Вот оно как! Я сама себе сейчас показала, что позволяла им не только играть по своим правилась, но еще и позволяла манипулировать собой. Они заставили меня играть по тем правилам, который задали сами, а я им поверила и подыграла каждому именно в своей нужной мере. Что ж, думаю одного раза им хватило, и теперь запудрить мне мозги будет труднее. Гораздо труднее. Я благодарна своему подсознанию, за это. За правду».

Мирроу подошла к своему блокноту. С болью на сердце и камнем на душе Джоанна села за стол, взяла ручку и начала писать. Ей есть о чем написать уже давно.

========== Закат солнца — восход силы ==========

Шли недели, пока Мирроу мирилась с потерей друга, мирилась с тем, что не может создавать фантома, а значит, не может повидаться с отчимом. После того вечера она написала Снеггу короткую записку: «Темный Лорд доверяет мне. С Малфоем и Каркаровым расторгнуты какие-либо взаимоотношения». Северус ничего не ответил, наверняка, только перевел дух, прочитав первое предложение, и усмехнулся — на второе. Кто не унимался писать Мирроу письма, так это Малфой. Извиняясь каждым следующим письмом все красочнее и красочнее, вытаскивая откуда-то фразы из знаменитых романов или стихов, которые Мирроу безжалостно сжигала. Только один волшебник не выходил у нее из головы — Каркаров. Тот, кого она осмелилась бы назвать Энном и от кого была бы рада услышать Анна.

В тот вечер, когда Джоанна продолжила излагать мысли в своей дневник, то обратила внимание на одну деталь: напротив рисунка черного тюльпана было выведено несколько предложений, в которое было вложено немного больше, чем просто угроза, это был совет. Мирроу также заметила, что в некотором роде почерк совпадал, именно поэтому она сразу не заметила их:

«Ты можешь ровно столько, во сколько веришь. Имеешь именно то, чего хочешь. Твоя сила именно такая, которую ты видишь. Ты можешь обрести многое, лишь только расширив границы мировоззрения. Тогда я приду к тебе».

В первое мгновение Мирроу ужаснулась записи, так как в ее сознание врезалось только последнее предложение, но тогда Джоанна внимательно прочла предпоследнее — на какое-то мгновение отлегло от сердца. И только после этого Мирроу вникла в смысл первых предложений, которые эхом звучали все громче и яснее.

«Что бы это могло значить? Моя сила, взгляды, все что мое… Мне нужно только знать, кем я была, да и только… А может в этом и дело. Я ищу только это, не пытаюсь расширить границы познания, не интересуюсь другими людьми», - отвечая на появляющиеся вопросы, Мирроу перечитывала послание раз за разом. Руки начали трястись, а на лбу выступили капельки пота. Джоанна пошатнулась, но не упала, ухватившись за край стола. На вопрос: «Что это было?» - она ответить не смогла, но для себя она кое-что определила.

Еще несколько минут девушка бегала по дому от стеллажа к стеллажу, от тумбочки — к тумбочке, и так по всему дому. Она искала что-то подходящее, что-то особенное, что могло бы разрешить некоторые вопросы, всплывшие в сознании. На кухне девушка подхватила солонку с солью и перцем, но отставив в сторону, покачала головой. «Нет, нужно закупоренное, цельное. Это все не то. Не то!» - негодовала Мирроу, но ничего другого под руку не попадалось. Тогда Мирроу побежала в кладовку.

Она судорожно переставляла коробки, перебирала хлам, выворачивая содержимое на пол и внимательно осматривая вещи. Все крупное она отставляла в сторону. Тогда ей в пальцы что-то скользнуло холодное и прозрачное. Обхватив двумя пальцами изгиб, она поднесла предмет к глазам. «Да, да, да, это то, что мне надо!» - Мирроу переворачивала песочные часы, рассчитанные на минуту, внимательно, почти блаженно наблюдая за песком. Сказать, что она была похожа на безумную, значит ничего не сказать, а если еще добавить, что безумной ее и без того считал Каркаров, то это однозначно определяло девушку.