Зеркало времени

Медведев Юрий ЗЕРКАЛО ВРЕМЕНИ

«То, что мы видим в зеркале здесь,

там увидим лицом к лицу».

(Древнеиндийская мудрость)

…Зеркала бывают: прямыя, плоскыя;

вытянутыя, впалыя, уменьшительныя,

выпуклыя, горбатыя, толстыя, увеличительныя.

(«Толковый словарь живого великорусского языка».)

Над руслом иссохшей, мертвой реки гнал листья ветер сентября. И они шли косяками, как рыбины, и заходящее солнце едва пробивалось сквозь их плотно сомкнутые ряды. Казалось, весь золотящийся покров осеннего полушария планеты, закрученный в исполинский жгут, тянется из конца в конец горизонта. Или, быть может, то осыпалось золотое древо вселенной. Золотое древо, о котором давным-давно, еще в школьные годы, поведал мне однокашник Олег Никифоров.

Едва я вспомнил про Олега, как он тотчас же материализовался из ничего над руслом иссохшей реки, словно грозный вождь багряного нашествия листьев. Меня поразило его обличье: он был закован в латы, опоясан мечом, а на запястьях у него, как у колдуна, позванивали колокольцы.

«Ди-ди-ладо!» — пели колокольчики, и только тут я начал приходить в себя, превозмогая сон.

Я открыл глаза. В комнате было темно. Сквозь фиолетовый прямоугольник окна просачивалось серебристое вызванивание: то мирно пасся на лужайке «Биоптер-5» — моя последняя модель биомеханического птеродактиля. Судя по расположению созвездия Водолея относительно лунной дорожки, рассекавшей Байкал надвое, сейчас было 2 часа 12 минут пополуночи. Неподалеку, вровень с березами, маячил биоптер. Я поежился от холода, потом мысленно скомандовал: «Время!» Незамедлительно на боку птеродактиля вспыхнули голубоватые цифры: 0211. Как обычно, я ошибся не более чем на минуту.

Пора было отправляться в Москву — вернее, в Подмосковье. Полет на биоптере займет около трех часов. Если учесть шестичасовую разницу во времени, я вполне успею к началу эксперимента. Конечно, если форсировать режим, можно долететь и за полтора часа, а быть может, и за час. Однако мне не хотелось беспричинно выжимать из биоптера все, на что он способен. Когда годами бьешься над очередной модификацией, когда после всех треволнений удается вдохнуть разум, волю, жизнь в существо из титанита, синтетических перьев, проводов, протоплазмы, интеграторов, нервовакуумных насосов, витагенераторов, клетчатки, гравитационных конденсаторов, протоплазмы — тогда поневоле проникнешься симпатией к собственному детищу. Чего скрывать, я любил моих биоптеров. Крылатые их армады бесшумно витали в небесах, навсегда свергнув владычество самолетов — ревущих тварей, исторгавших керосиновое зловоние и едва не сожравших весь кислородный паек Земли. Не зря, нет, не зря отдал я лучшие годы этим светоносным созданиям, несомым волнами гравитации подобно сказочным драконам. Но любили ли они меня?.. Не знаю.

Меланхоличный робот Биогор (одна из самых ранних моих конструкций биомеханическая горилла) твердой рукой втиснул меня в противогравитационную капсулу — нечто прозрачное, невесомое, излучавшее сияние. Теперь я походил на букашку в капле росы. Прежде чем покинуть Базу, я заставил робота еще раз прокрутить полученную вчера видеограмму. В ней значилось:

БАЙКАЛ, БИОМЕХПОЛИГОН, КУЗЬМИНУ, НЕМЕДЛЕННО ВЫЛЕТАЙ НА ГЕНЕРАЛЬНЫЕ ИСПЫТАНИЯ ЗЕРКАЛА ВРЕМЕНИ. НАЧАЛО ЭКСПЕРИМЕНТА 29 СЕНТЯБРЯ В 23:45 (ВРЕМЯ МОСКОВСКОЕ). В ИНСТИТУТЕ ВСЕВРЕМЕННЫХ ПЕРЕМЕЩЕНИИ. ЖДУ С НЕТЕРПЕНИЕМ. НИКИФОРОВ.

Совершив над полигоном крутой вираж, биоптер ринулся на запад. По длинному его клюву стекал голубоватый пламень: биоптер пожирал частицы гравитации, как ненасытный аист лягушек.

Я глянул из кабины вниз. Подо мною плавились созвездья, отраженные Байкалом. «Ночное зеркало небес», — всплыла в памяти строка из стихотворения древнего поэта. И сразу же я поймал себя на мысли, что, в сущности, последние два дня непрестанно думаю об Олеге Никифорове и его зеркале времени.

Когда-то мы вместе проходили практику по звездной навигации в школе Третьей ступени. Однажды, когда мы возвращались с Плутона, Олег спросил меня ни с того ни с сего:

— Как ты думаешь, почему до сих пор не изобрели «машину времени»?

— Не изобрели, так изобретут, — отвечал я. — И тогда мы еще пожалеем об этом.

— О чем?

— О плезиозаврах, на которых будут охотиться с электронными пушками. О мамонтах, которых истребят потехи ради. О носорогах, слонах, китах, бегемотах. О всей живой природе. Знаешь, сколько бизонов щипало травку на Американском континенте до прихода туда европейцев? А сколько осталось? Ну, сколько?..

— При чем здесь мамонты и плезиозавры? В конце концов они вымерли сами по себе.

Я возразил: