Зеркало загадок

Я бы также хотел воспользоваться этой страницей, чтобы исправить ошибку. В одном эссе я приписал Бэкону мысль, что Бог дал нам две книги: мир и Священное Писание. На самом деле Бэкон лишь повторил то, что в схоластике является общим местом; в «Бревилоквиуме» святого Бонавентуры – трактате XIII века – читаем: «Сreatura mundi est quasi quidam liber in quo legitur Trinitas»[419] (См. Жильсон Э. La philosophie au moyen âge[420], с. 442, 464.)

Х. Л. Б. Буэнос-Айрес, 25 июня 1952 г.

Танго Четыре лекции

Лекция первая Происхождение танго

Эваристо Каррьего. Гаучо и танго: символы аргентинской истории. Висенте Росси и «Дело для черных». Цитата из Уитмена. «Триптих» Марсело де Масо. Образы и воспоминания о старом Буэнос-Айресе. Куманьки. Районы, улицы и площади. «Плохие дома». Инструменты танго. Этимологии. Мнение Лугонеса

Дамы, господа, друзья!

Я хочу сделать предварительное уточнение, которое, возможно, выльется в несколько предварительных уточнений. Первое состоит в том, что я в спешке продиктовал по телефону тематический план этих конференций, а после, поразмыслив, решил переиначить этот порядок. Таким образом, чтобы изучить историю танго, мы начнем с театра, с обстановки, потом перейдем к ключевым персонажам танго, затем обсудим эволюцию танго, которая длится уже больше полувека, а потом я, быть может, позволю себе высказать робкие наблюдения о настоящем и будущем танго. И возможно, тут нам придет на память аналогичная эволюция джаза – от хот-джаза речников с Миссисипи до кул-джаза музыкальных интеллектуалов из Чикаго и Калифорнии, совсем далеких от места и среды рождения этого жанра.

К тому же, забегая вперед, скажу, что в 1929 году я выиграл вторую Муниципальную премию по литературе (то была самая волнующая награда в моей жизни), значительную по тем временам сумму в три тысячи песо, что позволило мне целый год предаваться праздности – то есть писать книгу на свой вкус. Книга была посвящена моему старинному соседу по району Палермо, поэту Эваристо Каррьего. Естественно, что тема Каррьего подвела меня к теме танго, и я предпринял исследование. Провести подобное исследование в то время (шел 1929 год) было проще, чем сейчас. Разумеется, тогда не существовало такого изобилия книг, как теперь, зато я имел возможность беседовать со стоящими у истоков людьми танго, с мужчинами танго. А недавно, около месяца назад, мне удалось поговорить с несколькими из тех, до кого я не смог дотянуться тогда; позавчера вечером, например, моим собеседником был Альберто Гонсалес Ача, один из самых прославленных когда-то уличных задир, и Альберто предоставил мне сведения, подтвердившие то, что я сумел узнать прежде. В этих… В своих расследованиях я не увлекался тем, что английское правосудие именует leading questions[421], то есть вопросами, которые подсказывают очередной ответ. Я задавал самые общие вопросы и позволял своим собеседникам рассуждать о чем вздумается.

Но я не оставил без внимания и письменные источники. Есть книга с поистине гениальными страницами – «Дело для черных» Висенте Росси, который жил в Кордове, на улице Деан-Фунес, мы вели с ним кое-какие дела по переписке. А потом я приехал к нему в Кордову. Висенте Росси меня принял. Я поразился его молодости, но оказалось, что передо мной сын того Росси, а отец уже умер. Тогда же вышла в свет и книга Ластры «Воспоминания о девятисотых», в ней утверждается то же, о чем говорили мне в 1929 году многие композиторы и многие лихие парни, которые к тому времени уже были не лихими парнями, а почтенными сеньорами.

Я обещал читать лекции, но, вообще-то, существует другое слово – не только более симпатичное, но в моем случае еще и более верное, и это слово – «беседа». Поэтому, господа, мне бы очень хотелось, чтобы вы дополняли, поправляли, противоречили тому, что я буду говорить. Ведь я собираюсь не только поучать, но и учиться. Итак, четыре беседы, которые я, начиная с сегодняшнего дня, проведу в районе Сур, который всегда так любил, потому что всегда чувствовал, что мы, портеньо, несмотря на причуды топографии, проживая в Сааведре, Флоресе или Норте, остаемся людьми этого района. Сур – это нечто вроде тайного сердца Буэнос-Айреса, и мы могли бы заявить: Буэнос-Айрес – он здесь. Вообще-то, если бы нам захотелось упомянуть другой район, это был бы Сентро; я думаю, что все мы также люди с Флориды и Коррьентес, каждый из нас принадлежит своему собственному району, а еще все мы – в первую очередь и бесповоротно – люди района Сур, накрепко связанного с историей Аргентины.