Зеркало, зеркало

Франческа подняла брови:

— Значит, Лукас Касуэлл всего лишь «какой-то парень»? Не ты ли клялась, что горе сразит тебя в Венеции, а ведь сейчас эти каменные львы для тебя интереснее, чем он.

Жози поманила Франческу па балкон.

Стоя на этом наблюдательном пункте и упиваясь знакомыми и новыми запахами, Франческа вдруг почувствовала, что город принадлежит ей. Как назвал ее Эмилио? Contessina — маленькая графиня. Девушка запрокинула голову и от души расхохоталась.

— В чем дело? — спросила Жози.

Франческа смутилась и покраснела. Волосы ее рассыпались по плечам. Бросив взгляд на ее счастливое лицо, Жози догадалась:

— Смеешься от радости?

— Не помню, чтобы когда-нибудь я была так счастлива. Боюсь лишиться чувств.

— Постарайся не лишаться хотя бы на этом балконе! Иначе свалишься, и мне придется прыгать за тобой, а вода в канале не манит меня — я видела, там плавал мусор. — Жози изобразила ужас, перегнулась через перила и принюхалась. — А уж запах!.. — Она зажала ноздри пальчиками и помахала рукой перед носом, словно зловоние преследовало ее. — Решено. Придется позволить тебе утонуть.

— Как, прямо на твоих глазах?

— Возможно. — Жози направилась в комнату. — Хочу примерить свой новый пеньюар. — С этими словами она пошла к себе.

Франческа развешивала одежду, когда Жози вернулась и принялась вертеться перед зеркалом, любуясь новым роскошным пеньюаром из черных кружев. Она не сомневалась в своей неотразимости.

Франческа рассмеялась, но, глядя, как милая смуглянка грациозно кружится по комнате в кружевах, свободно ниспадающих на грудь, почувствовала легкий укол зависти. Внезапно перед ней предстала новая Жози — изысканная женщина, помешанная на мужчинах.

Выйдя в прошлом году из монастыря, Жози поступила на музыкальные курсы при университете Нассау. По просьбе друзей она нередко выступала на свадьбах, производя неотразимое впечатление своим глубоким контральто и умением уверенно держаться на сцене. Франческа завидовала живости подруги, однако с удовольствием слушала ее, сидя позади и наблюдая.

В прошлом месяце, когда Жози спела на похоронах, ей впервые заплатили за это.

— P'tite soeur! Мы разбогатели! — закричала она, вбегая в пляжный домик.

Франческа не выказала радости:

— Как ты можешь так веселиться, вернувшись с похорон сестры Амелии?

Умершая монахиня была учительницей Жози.

Девушка огорчилась.

— Ты права, — вздохнула она. — Все очень горевали. Заупокойная служба тянулась бесконечно. Мне так жаль их всех! Да и что толку от пения? — Она усмехнулась. — Хотя для меня толк был, и немалый. Взгляни-ка на это!

Она протянула Франческе пять десятидолларовых купюр, первые в жизни деньги, заработанные ею.

— Прекрасно, но что ты собираешься с ними делать?

— Давай отправимся в город и отпразднуем.

— А Марианна знает?

— Нет, я хочу сделать ей сюрприз. Кроме того, боюсь, она заставит меня положить их в банк, а это так скучно! Давай уйдем, пока она не вернулась домой.

Девушки отправились на машине на главную торговую улицу Нассау, и Жози купила тот самый пеньюар, в котором красовалась сейчас, демонстрируя обнаженные плечи.

Жози чуть отступила от зеркала, но по-прежнему не отрывала от него глаз:

— Ах, видел бы меня сейчас Лукас! Его бы это наверняка впечатлило!

— Разве он еще недостаточно впечатлен? — сдержанно спросила Франческа, не решаясь сказать, что, по ее мнению, Жози слишком хороша для Лукаса. Этот высокий и тощий местный парень «из-за холма», то есть из черного квартала Нассау, играл на саксофоне в одном из местных клубов. Однажды Франческа пришла послушать его игру, но, оказавшись среди негров, почувствовала себя неуютно — кроме нее, в зале было лишь несколько белых. Лукас, когда их представили друг другу, холодно кивнул и потом просто не замечал ее. Франческа восприняла это как проявление антипатии и именно тогда впервые поняла, что чуждый и, вероятно, враждебный мир может отнять у нее Жози, хотя ее светлокожая подруга почти не отличалась от белых.

Жози полуобернулась:

— В этом доме я чувствую себя как принцесса эпохи Ренессанса.

Франческа рассмеялась:

— А меня не покидает ощущение, что в эту дверь кто-нибудь войдет, объявит нас самозванками и отнимет все это, если мы не проявим осмотрительности. Услышав наш смех, они догадаются, что нам здесь не место, и отправят нас упаковывать вещички.

В этот момент девушки услышали за дверью шорох и короткий резкий стук в дверь.

— Они! — воскликнула Франческа с притворным испугом.

— Только через мой труп! — патетически воскликнула Жози и, выждав минуту, открыла дверь.

В коридоре никого не было, но она увидела два позолоченных подноса с кофе, свежими булочками и яркими букетиками герани.

— Клубничный джем! Как они догадались, что это моя любимая еда?

— Они просто решили покормить нас в комнате, поскольку мы под домашним арестом, — пошутила Франческа.

Девушки молча сели за свою первую в Венеции трапезу. Покончив с едой, Жози поднялась.

— Мне нужно написать письмо.

— А я совсем без сил. — Франческа сняла покрывало с кровати.

— Ты же слишком возбуждена, чтобы заснуть.