Зеркало Жизни

Лето тысяча тридцать шестое – самое начало нового тысячелетия. В Великий Новгород приходит новый князь Киевский – Ярослав, сын Владимира Святославовича Красное Солнышко. Но, как только он оказался в городе, пришла весть о войне.

На Новгородской площади собрались первые люди Новгорода: купцы, дружинники из верховной палаты, имеющие свои мелкие отряды воинов, варяги. В центре восседал Ярослав. Его большие голубые глаза смотрели в души людям, широкие брови подчеркивали грозный вид. Ярослав, как и полагается князю, оделся в кольчугу, дорогой шлем, на его поясе висел меч. Наконец, осмотрев всех вокруг, он начал говорить речь. О том, что великий стольный град Киев осажден печенегами, о том, как его отец долго сражался, но не смог искоренить из степей эту заразу, и что именно он закончит дело, начатое Владимиром.

– Прошу Новгород, – обратился он, встав, – прийти на помощь своим братьям и не дать поганым коням печенегов топтать нашу землю!

Толпа поддержала князя. Слышал эту речь и рёв толпы молодой дружинник из нижней палаты – Деян.

Позже, за несколько лет до распада Российской Империи, о которой не было и речи в Киевской Руси, названный Александром, и спустя почти тысячу лет, он будет рассказывать историю своей жизни харктернику Андрею и оборотню Святославу. Но пока он простой дружинник нижней палаты в Новгороде. И, согласно решению вече, он отправится в далёкий Киев. Воевать против врага.

***

В небольшой крепости возле Новгорода, где штатно находилась дружина, кипела работа. Наëмные варяги, дружина Новгорода, небольшие частные отряды и войска, пришедшие с Ярославом – все они готовились к походу на освобождение Киева.

Деян вывел своего коня бурой масти, накинул плотную попону на его спину, закрепил сверху седло. Теперь оставалось приладить к седлу его воинские доспехи: легкий шлем, кольчуга, доставшаяся от деда, небольшие латы. Меч и копьё он решил вести на себе, как и стегло.

– Здравствуй, Деян, – раздался голос за спиной. Это был давний друг Деяна – Хорив. Хорив был постарше Деяна на несколько лет, само собой, он уже воевал и имел опыт в таких делах, в отличие от Деяна.

Хорив был не просто другом или сослуживцем. Он был и учителем, и братом. Как старший товарищ, он всегда помогал Деяну, учил его тому, что знает сам. В какой-то момент Хорив стал для Деяна чуть ли не отцом. Вот он стоит и улыбается широкой улыбкой, щурит зелёные глаза, почесывает длинную бороду. Имея крупное телосложение и недюжинную силу он являлся отличным дружинником. Кроме крепкого тела, природа одарила его выносливостью и терпением. Он мог сутками висеть на правиле, не снимая кольчуги, держать двуручный топор на вытянутой руке и сражаться в пешем строю двумя мечами, что показывало его мастерство.

– Здравствуй, – ответил Деян.

– Волнуешься?

– Да, есть такое.

– Конечно, – Хорив прикрыл глаза от солнца мозолистой рукой, – все волнуются: и опытные воины, и молодые, и я – не исключение. Такое чувство нормально для человека. – Хорив не был, как сейчас бы сказали, тупым качком. Его голова носила прекрасный и живой ум, он обожал авантюры, многоходовки и всë то, что касается умственного труда. Жил бы Хорив в другие времена, он стал бы писателем или учёным. Но жил он в одиннадцатом веке. – Всё же держись меня на поле боя.

– Хорошо. А ты уже собрался?

– Ещё до зари, – ответил Хорив, усмехнувшись. – Я, в отличие от тебя, думаю о своем вооружении и доспехах.

– Почему ты решил, что я не думаю?

– Не может о вещах думать тот, кому достались они по наследству, без кропотливого труда, – многозначительно ответил Хорив и, уже уходя, добавил. – Но не бойся, с похода ты вернёшься с кучей навоеванного добра.

– Вернусь? – крикнул вдогонку Деян.

– Да!

Хорив был почти прав. Плоть Деяна вернулась с похода. Но осталась ли цела его душа?

***

Небосвод горел огнём. Кровавое солнце даже на закате пекло с неистовой силой. Казалось, и на небе идёт война. Червонная монета на небосводе уже стала касаться земли, но бой не прекращался. Ржали кони новгородцев и вороные печенегов, алая кровь брызгала после каждого удара и впитывалась в сухую землю. Та пила её, словно вампир. Мëртвое тело падало в сухую траву. Не так далеко виднелся прекрасный Киев. И оттуда слышались раскаты грома войны.

Конная сотня новгородцев шла, словно стрела, разметая ряды печенегов. Деяна охватил хмель войны. Он, будто озверевший, подгонял коня, дабы насадить очередного степняка на свою пику. Когда она сломалась, он оголил меч. Теперь, нанося удары сверху, он чувствовал, как клинок отнимает жизнь, как по нему стекает ещё теплая кровь. Он весь умылся в этой крови и, потеряв голову от дурмана, выбился из строя.